Приключения Оливера Твиста | |
запряженная в повозку. Оливер и Сайкс уселись без дальнейших церемоний,
а владелец лошади на минутку замешкался, чтобы подбодрить ее и объявить
конюху и всему миру, что нет ей равной. Затем конюху было приказано от-
пустить лошадь, и, когда Это было сделано, лошадь повела себя весьма
глупо: мотала головой с величайшим презрением, сунула ее к окно домика
на другой стороне улицы и, совершив эти подвиги, поднялась на дыбы, пос-
ле чего ретиво пустилась во всю прыть и с грохотом вылетела из города.
Вечер был очень темный. Промозглый туман поднимался от реки и от
ближних болот, клубился над печальными полями. Холод пронизывал. Все бы-
ло мрачно и черно. Никто не проронил ни слова: возницу клонило в сон, а
Сайкс не был расположен заводить с ним разговор. Оливер, съежившись, за-
бился в угол повозки, испуганный и терзаемый недобрыми предчувствиями:
ему чудились странные существа вместо чахлых деревьев, ветки которых уг-
рюмо покачивались, словно в упоении от унылого пейзажа.
Когда они проезжали мимо церкви Санбери, пробило семь часов. Напро-
тив, в доме перевозчика, одно окно было освещено, и луч света падал на
дорогу, отчего тисовое дерево, осенявшее могилы, казалось, окутывал бо-
лее густой мрак. Где-то неподалеку слышался глухой шум низвергающейся
воды, а листья старого дерева тихо шелестели на ветру. Это походило на
тихую музыку, дарующую покой умершим.
Санбери остался позади, и снова они выехали на безлюдную дорогу. Еще
две-три мили - и повозка остановилась. Сайкс вылез, взял за руку Оливе-
ра, и они опять побрели дальше.
В Шепертоне они ни в один дом не заходили, вопреки надежде усталого
мальчика, и по-прежнему шли по грязи и в темноте унылыми проселочными
дорогами и пересекали холодные, открытые ветрам пустоши, пока невдалеке
не показались огни города. Пристально всматриваясь, Оливер увидел у сво-
их ног воду и понял, что они подходят к мосту.
Сайкс шел, не сворачивая в сторону, до самого моста, Затем внезапно
повернул налево, к берегу. "Там вода! - подумал Оливер, замирая от стра-
ха. - Он привел меня в Это безлюдное место, чтобы убить".
Он хотел упасть на землю, пытаясь спасти свою юную жизнь, как вдруг
увидел, что они подошли к какому-то полуразрушенному, заброшенному дому.
По обе стороны подгнившего крыльца было по окну; выше - еще один Этаж,
но нигде не видно было света.
Дом был темный, обветшалый и, по-видимому, необитаемый.
Сайкс, все еще не выпуская руку Оливера из своей, подошел потихоньку
к невысокому крыльцу и поднял щеколду. Дверь поддалась его толчку, и они
вошли.
ГЛАВА XXII Кража со взломом
- Эй! - раздался громкий, хриплый голос, как только они вошли в кори-
дор.
- Нечего орать, - отозвался Сайкс, запирая дверь. - Посветите нам,
Тоби.
- Эге! Да это мой приятель! - крикнул тот же голос. - Свету, Барни,
свету! Впусти джентльмена... А прежде всего не угодно ли вам будет прос-
нуться?
По-видимому, оратор швырнул сначала рожок для надевания башмаков или
что-нибудь в этом роде в особу, к которой обращался, чтобы пробудить ее
ото сна, петому что слышно было, как с грохотом упала какая-то деревян-
ная вещь, а затем послышалось невнятное бормотанье человека, находящего-
ся между сном и бодрствованием.
- Слышишь ты или нет? - продолжал тот же голос. - В коридоре Билл
Сайкс, и никто его не встречает; а ты дрыхнешь, как будто принял опиум
за обедом. Ну что, очухался, или, может быть, запустить в тебя железным
подсвечником; чтобы ты окончательно проснулся?
Как только был задан этот вопрос, по голому полу быстро зашлепали
стоптанные туфли, и из двери направо появились - сначала тускло горевшая
свеча, а затем фигура того самого субъекта, который уже был описан, -
гнусавого слуги из трактира на Сафрен-Хилле.
- Мистер Сайкс! - воскликнул Барни с искренней или притворной ра-
достью. - Пожалуйте, сэр, пожалуйте!
- Ну, входи первым, - сказал Сайкс, подталкивая Оливера. - Живее, не
то наступлю тебе на пятки.
Ругая его за медлительность. Сайкс толкнул Оливера, и они очутились в
низкой темной комнате, где был закопченный камин, два-три поломанных
стула, стол и очень старый диван, на котором, задрав ноги выше головы,
лежал, растянувшись во весь рост, мужчина, куривший длинную глиняную
трубку. На нем был модного покроя сюртук табачного цвета с большими
бронзовыми пуговицами, оранжевый галстук, грубый, бросающийся в глаза
пестрый жилет и короткие темные штаны. Мистер Крекит (ибо это был он) не
имел чрезмерного количества волос ни на голове, ни на лице, а те, какие
у него были, отличались красноватым оттенком и были закручены в длинные
локоны наподобие пробочника, в которые он то и дело засовывал свои гряз-
ные пальцы, украшенные большими дешевыми перстнями. Он был немного выше
среднего роста и, по-видимому, слаб на ноги, но Это обстоятельство ни-
чуть не мешало ему восхищаться собственными, задранными вверх, высокими
сапогами, которые он созерцал с живейшим удовольствием.
- Билл, приятель! - сказал субъект, повернув голову к двери. - Рад
вас видеть. Я уже начал побаиваться, не отказались ли вы от нашего
дельца, тогда бы я пошел на свой страх и риск. Ох!
Испустив этот возглас, выражавший величайшее изумление при виде Оли-
вера, мистер Тоби Крекит принял сидячее положение и пожелал узнать, что
это такое.
- Мальчишка, всего-навсего мальчишка, - ответил Сайкс, придвигая стул
к камину.
- Один из питомцев мистера Феджина, - ухмыляясь, подхватил Барни.
- Ах, Феджина! - воскликнул Тоби, разглядывая Оливера. - Ну и ред-
костный мальчишка - такому ничего не стоит очистить карманы у всех ста-
рых леди в церкви! Этот тихоня составит Феджину целое состояние!
- Ну-ну, довольно! - нетерпеливо перебил Сайкс и, наклонившись к сво-
ему приятелю, шепнул ему на ухо несколько слов, после чего мистер Крекит
неудержимо расхохотался и удостоил Оливера пристальным и изумленным
взглядом.
- А теперь, - сказал Сайкс, усевшись на прежнее место, - дайте нам,
пока мы тут ждем, чего-нибудь поесть и выпить, это нас подбодрит - меня
во всяком случае. Подсаживайся к камину, малыш, и отдыхай - ночью тебе
еще придется пройтись, хоть не так уж далеко.
Оливер посмотрел на Сайкса робко и с немым изумлением; потом, придви-
нув табурет к огню, сел, опустив голову на руки - она у него болела, -
вряд ли сознавая, где он находится и что вокруг него творится.
- Ну, - сказал Тоби, когда молодой еврей принес еду и поставил на
стол бутылку. - За успех дельца!
Провозгласив этот тост, он встал, заботливо положил в угол пустую
трубку и, подойдя к столу, наполнил стаканчик водкой и выпил. Мистер
Сайкс последовал его примеру.
- Нужно дать капельку мальчишке, - сказал Тоби, налив рюмку до поло-
вины. - Выпей залпом, невинное созданье.
- Право же, - начал Оливер, жалобно подняв на него глаза, - право же,
я...
- Выпей залпом, - повторил Тоби. - Думаешь, я не знаю, что пойдет те-
бе на пользу?.. Прикажите ему пить, Билл.
- Пусть лучше выпьет! - сказал Сайкс, похлопывая рукой по карману. -
Провалиться мне в пекло, с ним больше хлопот, чем с целым семейством
Плутов! Пей, чертенок, пей!
Испуганный угрожающими жестами обоих мужчин, Оливер поспешил залпом
выпить рюмку и тотчас же сильно закашлялся, что привело в восхищение То-
би Крекита и Барии и даже вызвало улыбку у мрачного мистера Сайкса.
Когда с этим было покончено, а Сайкс утолил голод (Оливера с трудом
заставили проглотить корочку хлеба), двое мужчин улеглись на стульях,
чтобы немножко вздремнуть. Оливер остался на своем табурете у камина;
Барни, завернувшись в одеяло, растянулся на полу, перед самой каминной
решеткой.
Некоторое время они спали или казались спящими; никто не шевельнулся,
кроме Барни, который раза два вставал, чтобы подбросить углей в камин.
Оливер погрузился в тяжелую дремоту; ему чудилось, будто он бредет по
мрачным проселочным дорогам, блуждает по темному кладбищу, вновь видит
картины, мелькавшие перед ним в течение дня, как вдруг его разбудил Тоби
Крекит, который вскочил и объявил, что уже половина второго.
Через секунду другие двое были на ногах, и все деятельно занялись
приготовлениями. Сайкс и его приятель закутали шеи и подбородки широкими
темными шарфами и надели пальто; Барни, открыв шкаф, достал оттуда раз-
личные инструменты и торопливо рассовал их по карманам.
- Подай мне собак, Барни, - сказал Тоби Крекит.
- Вот они, - отозвался Барни, протягивая пару пистолетов. - Вы сами
их зарядили.
- Ладно! - пряча их, сказал Тоби. - А где напильники?
- У меня, - ответил Сайкс.
- Клещи, отмычки, коловороты, фонари - ничего не забыли? - спрашивал
Тоби, прикрепляя небольшой лом к петле под полой своего пальто.
- Все в порядке, - ответил его товарищ. - Тащи дубинки, Барни. Пора
идти.
С этими словами он взял толстую палку из рук Барни, который, вручив
другую палку Тоби, принялся застегивать плащ Оливера.
- Ну-ка, - сказал Сайкс, протягивая руку.
Оливер, совершенно одурманенный непривычной прогулкой, свежим возду-
хом и водкой, которую его заставили выпить, машинально вложил руку в
протянутую руку Сайкса.
- Бери его за другую, Тоби, - сказал Сайкс. - Выгляни-ка наружу, Бар-
ни.
Тот направился к двери и, вернувшись, доложил, что все спокойно. Двое
грабителей вышли вместе с Оливером. Барни, хорошенько заперев дверь,
снова завернулся в одеяло и заснул.
Была непроглядная тьма. Туман стал еще гуще, чем в начале ночи, а
воздух был до такой степени насыщен влагой, что, хотя дождя и не было,
спустя несколько минут после выхода из дома у Оливера волосы и брови
стали влажными. Они прошли мостом и двинулись по направлению к огонькам,
которые Оливер уже видел раньше. Расстояние было небольшое, а так как
они шли быстро, то вскоре и достигли Чертей.
- Махнем через город, - прошептал Сайкс. - Ночью нам никто не попа-
дется на пути.
Тоби согласился, и они быстро зашагали по главной улице маленького
городка, совершенно безлюдной в этот поздний час. Кое-где в окне ка-
кой-нибудь спальни мерцал тусклый свет; изредка хриплый лай собаки нару-
шал тишину ночи. Но на улице не было никого. Они вышли за город, когда
церковные часы пробили два.
Ускорив шаги, они свернули влево, на дорогу. Пройдя примерно четверть
мили, они подошли к одиноко стоявшему дому, обнесенному стеной, на кото-
рую Тоби Крекит, даже не успев отдышаться, вскарабкался в одно мгнове-
ние.
- Теперь давайте мальчишку, - сказал Тоби. - Поднимите его; я его
подхвачу.
Оливер оглянуться не успел, как Сайкс подхватил его под мышки, и че-
рез три-четыре секунды он и Тоби лежали на траве по ту сторону стены.
Сайкс не замедлил присоединиться к ним. И они крадучись направились к
дому.
И тут только Оливер, едва не лишившийся рассудка от страха и отчая-
ния, понял, что целью этой экспедиции был грабеж, если не убийство. Он
сжал руки и, не удержавшись, глухо вскрикнул от ужаса. В глазах у него
потемнело, холодный пот выступил на побледневшем лице, ноги отказались
служить, и он упал на колени.
- Вставай! - прошипел Сайкс, дрожа от бешенства и вытаскивая из кар-
мана пистолет. - Вставай, не то я тебе размозжу башку.
- Ох, ради бога, отпустите меня! - воскликнул Оливер. - Я убегу и ум-
ру где-нибудь там, в полях. Я никогда не подойду близко к Лондону, ни-
когда, никогда! О, пожалейте меня, не заставляйте воровать! Ради всех
светлых ангелов небесных, сжальтесь надо мной!
Человек, к которому он обращался с этой мольбой, изрыгнул отврати-
тельное ругательство и взвел курок пистолета, но Тоби, выбив у него из
рук пистолет, зажал мальчику рот рукой и потащил его к дому.
- Тише! - зашептал он. - Здесь это ничему не поможет. Еще словечко, и
я сам с тобой расправлюсь - хлопну тебя по голове. Шуму никакого не бу-
дет, а дело надежное, и все по-благородному. Ну-ка, Билл, взломайте этот
ставень. Ручаюсь, что мальчик теперь подбодрился. В такую холодную ночь
людям и постарше его в первую минуту случалось сплоховать - сам видел.
Сайкс, призывая грозные проклятья на голову Феджина, пославшего на
такое дело Оливера, решительно, но стараясь не шуметь, пустил в ход лом.
Спустя немного ему удалось с помощью Тоби открыть ставень, державшийся
на петлях.
Это было маленькое оконце с частым переплетом, находившееся в пяти с
половиной футах от земли, в задней половине дома, - оконце в комнате для
мытья посуды или для парки пива, и конце коридора. Отверстие было такое
маленькое, что обитатели дома, должно быть, не считали нужным закрыть
его ненадежней; однако оно было достаточно велико, чтобы в него мог про-
лезть мальчик ростом с Оливера. Повозившись еще немного, мистер Сайкс
справился с задвижками; вскоре окно распахнулось настежь.
- Слушай теперь, чертенок! - прошипел Сайкс, вытаскивая из кармана
потайной фонарь и направляя луч света прямо в лицо Оливера. - Я тебя
просуну в это окно. Ты возьмешь этот фонарь, поднимешься тихонько по
лестнице - она как раз перед тобой, - пройдешь через маленькую переднюю
к входной двери, отопрешь с? и впустишь нас.
- Там наверху есть засов, тебе до него не дотянуться, - вмешался То-
би. - Влезь на стул в передней... Там три стула, Билл, а на спинках
большущий синий единорог и золотые вилы, это герб старой леди.
- Помалкивай! - перебил Сайкс, бросив на него грозный взгляд. - Дверь
в комнаты открыта?
- Настежь, - ответил Тоби, предварительно заглянув в окно. - Потеха!
Они всегда оставляют ее открытой, чтобы собака, у которой здесь подстил-
ка, могла прогуляться по коридору, когда ей не спится. Ха-ха-ха! А Барни
сманил ее сегодня вечером. Вот здорово!
Хотя мистер Крекит говорил чуть слышным шепотом и смеялся беззвучно,
однако Сайкс властно приказал ему замолчать и приступить к делу. Тоби
повиновался: сначала достал из кармана фонарь и поставил его на землю,
Затем крепко уперся головой в стену под окном, а руками в колени, так,
чтобы спина его служила ступенькой. Когда Это было сделано. Сайкс, взоб-
равшись на него, осторожно просунул Оливера в окно, ногами вперед, и,
придерживая его за шиворот, благополучно опустил на пол.
- Бери этот фонарь, - сказал Сайкс, заглядывая в комнату. - Видишь
перед собой лестницу?
Оливер, ни жив ни мертв, прошептал: "Да". Сайкс указывая пистолетом
на входную дверь, лаконически посоветовал ему принять к сведению, что он
все время будет находиться под прицелом и если замешкается, то в ту же
секунду будет убит.
- Все должно быть сделано в одну минуту, - продолжал Сайкс чуть слыш-
но. - Как только я тебя отпущу, принимайся за дело. Эй, что это?
- Что там такое? - прошептал его товарищ.
Оба напряженно прислушались.
- Ничего! - сказал Сайкс, отпуская Оливера. - Ну!
В тот короткий промежуток времени, когда мальчик мог собраться с мыс-
лями, он твердо решил - хотя бы эта попытка и стоила ему жизни - взбе-
жать по лестнице, ведущей из передней, и поднять тревогу в доме. Приняв
такое решение, он тотчас же крадучись двинулся к двери.
- Назад! - закричал вдруг Сайкс. - Назад! Назад!
Когда мертвая тишина, царившая в доме, была нарушена громким криком,
Оливер в испуге уронил фонарь и не знал, идти ли ему вперед, или бежать!
Снова раздался крик - блеснул свет; перед его глазами появились на
верхней ступеньке лестницы два перепуганных полуодетых человека. Яркая
вспышка, оглушительный шум, дым, треск неизвестно откуда, - и Оливер от-
шатнулся назад.
Сайкс на мгновение исчез, но затем показался снова и схватил его за
шиворот, прежде чем рассеялся дым. Он выстрелил из своего пистолета
вслед людям, которые уже кинулись назад, и потащил мальчика вверх.
- Держись, крепче, - прошептал Сайкс, протаскивая его в окно. - Эй,
дай мне шарф. Они попали в него. Живее! Мальчишка истекает кровью.
Потом Оливер услышал звон колокольчика, выстрелы, крики и почувство-
вал, что кто-то уносит его, быстро шагая по неровной почве. А потом шум
замер вдалеке, смертельный холод сковал ему сердце. И больше он ничего
не видел и не слышал.
ГЛАВА XXIII, которая рассказывает о приятной беседе между мистером
Бамблом и некоей леди и убеждает в том, что в иных случаях даже бидл бы-
вает не лишен чувствительности
Вечером был лютый холод. Снег, лежавший на земле, покрылся твердой
ледяной коркой, и только на сугробы по проселкам и закоулкам налетал
резкий, воющий ветер, который словно удваивал бешенство при виде добычи,
какая ему попадалась, взметал снег мглистым облаком, кружил его и рассы-
пал в воздухе. Суровый, темный, холодный был вечер, заставивший тех, кто
сыт и у кого есть теплый у гол, собраться у камина и благодарить бога за
то, что они у себя дома, а бездомных, умирающих с голоду бедняков - лечь
на землю и умереть. В такой вечер многие измученные голодом отщепенцы
смыкают глаза на наших безлюдных улицах, и - каковы бы ни были их прес-
тупления - вряд ли они откроют их в более жестком мире.
Так обстояло дело под открытым небом, когда миссис Корни, надзира-
тельница работного дома, с которым наши читатели уже знакомы как с мес-
том рождения Оливера Твиста, уселась перед веселым огоньком в своей
собственной маленькой комнатке и не без самодовольства бросила взгляд на
небольшой круглый столик, на котором стоял соответствующих размеров под-
нос со всеми принадлежностями, необходимыми для наилучшего ужина, какой
только может пожелать надзирательница. Миссис Корни хотела побаловать
себя чашкой чая. Когда она перевела взгляд со стола на камин, где самый
маленький из всех существующих чайников затянул тихим голоском тихую пе-
сенку, чувство внутреннего удовлетворения у миссис Корни до того усили-
лось, что она улыбнулась.
- Ну что ж! - сказала надзирательница, облокотившись на стол и задум-
чиво глядя на огонь, - Право же, Каждому из нас дано очень много, и нам
есть за что быть благодарными. Очень много, только мы этого не понимаем.
Увы!
Миссис Корни скорбно покачала головой, словно оплакивая духовную сле-
поту тех бедняков, которые этого не понимают, и, погрузив серебряную ло-
жечку (личная собственность) в недра металлической чайницы, вмещающей
две-три унции, принялась заваривать чай.
Как мало нужно, чтобы нарушить спокойствие нашего слабого духа. Пока
миссис Корни занималась рассуждениями, вода в черном чайнике, который
был очень маленьким, так что ничего не стоило наполнить его доверху, пе-
релилась через край и слегка ошпарила руку миссис Корни.
- Ах, будь ты проклят! - воскликнула почтенная надзирательница, с
большой поспешностью поставив чайник на камин. - Дурацкая штука! Вмещает
всего-навсего две чашки! Ну кому от нее может быть прок?.. Разве что, -
призадумавшись, добавила миссис Корни, - разве что такому бедному, оди-
нокому созданию, как я! Ах, боже мой!
С этими словами надзирательница упала в "росло и, снова облокотившись
на стол, задумалась об одинокой своей судьбе. Маленький чайник и од-
на-единственная чашка пробудили печальные воспоминания о мистере Корни
(который умер всего-навсего двадцать пять лет назад), и это подействова-
ло на нее угнетающе.
- Больше никогда не будет у меня такого! - досадливо сказала миссис
Корни. - Больше никогда не будет у меня такого, как он!
Неизвестно, к кому относилось это замечание: к мужу или к чайнику.
Быть может, к последнему, ибо, произнося Эти слова, миссис Корни смотре-
ла на него, а затем сняла его с огня. Она только отведала первую чашку,
как вдруг ее потревожил тихий стук в дверь.
- Ну, входите! - резко сказала миссис Корни. - Должно быть, какая-ни-
будь старуха собралась помирать. Они всегда помирают, когда я вздумаю
закусить. Не стойте там, не напускайте холодного воздуху. Ну, что там
еще случилось?
- Ничего, сударыня, ничего, - ответил мужской голос.
- Ах, боже мой! - воскликнула надзирательница значительно более мяг-
ким голосом. - Неужели это мистер Бамбл?
- К вашим услугам, сударыня, - произнес мистер Бамбл, который задер-
жался было в дверях, чтобы соскоблить грязь с башмаков и отряхнуть снег
с пальто, а затем вошел, держа в одной руке шляпу, а в другой узелок. -
Не прикажете ли, сударыня, закрыть дверь?
Леди из целомудрия не решалась дать ответ, опасаясь, пристойно ли бу-
дет иметь свидание с мистером Бамблом при закрытых дверях. Мистер Бамбл,
воспользовавшись ее замешательством, а к тому же и озябнув, закрыл
дверь, не дожидаясь разрешения.
- Ненастная погода, мистер Бамбл, - сказала надзирательница.
- Да, сударыня, ненастье, - отозвался бидл. - Такая погода во вред
приходу, сударыня. Сегодня после полудня, миссис Корни, мы раздали двад-
цать четырехфунтовых хлебов и полторы головки сыра, а эти бедняки все
еще недовольны.
- Ну конечно. Когда же они бывают довольны, мистер Бамбл? - сказала
надзирательница, попивая чай.
- Совершенно верно, сударыня, когда? - подхватил мистер Бамбл. - Тут
одному человеку, ради его жены и большого семейства, дали четырехфунто-
вый хлеб и добрый фунт сыру, без обвеса. А как вы думаете, почувствовал
он благодарность, сударыня, настоящую благодарность? Ни на один медный
фартинг! Как вы думаете, что он сделал, сударыня? Стал просить угля -
хотя бы немножко, в носовой платок, сказал он! Угля! А что ему с ним де-
лать? Поджаривать сыр, а потом прийти и просить еще. Вот какие навыки у
этих людей, сударыня: навали ему сегодня угля полон передник, он, бессо-
вестный, послезавтра опять придет выпрашивать.
Надзирательница выразила полное одобрение этому образному суждению, и
бидл продолжал свою речь.
- Я и не представлял себе, до чего это может дойти, - сказал мистер
Бамбл. - Третьего дня - вы были замужем, сударыня, и я могу это расска-
зать вам, - третьего дня какой-то субъект, у которого спина едва прикры-
та лохмотьями (тут миссис Корни потупилась), приходит к дверям нашего
смотрителя, когда у того гостя собрались на обед, и говорит, что нужда-
ется в помощи, миссис Корни. Так как он не хотел уходить и произвел на
гостей ужасающее впечатление, то смотритель выслал ему фунт картофеля и
полпинты овсяной муки. "Ах, бог мой! - говорит неблагодарный негодяй. -
Что толку мне от этого? С таким же успехом вы могли бы дать мне очки в
железной оправе!" - "Отлично, - говорит наш смотритель, отбирая у него
подаяние, - больше ничего вы здесь не получите". - "Ну, значит, я умру
где-нибудь на улице! - говорит бродяга. "Нет, не умрешь", - говорит наш
смотритель...
- Ха-ха-ха! Чудесно! Как это похоже на мистера Граната, правда? - пе-
ребила надзирательница. - Дальше, мистер Бамбл!
- Так вот, сударыня, - продолжал бидл, - он ушел и так-таки и умер на
улице. Вот упрямый нищий!
- Никогда бы я этому не поверила! - решительно заметила надзира-
тельница. - Но не думаете ли вы, мистер Бамбл, что оказывать помощь лю-
дям с улицы - дурное дело? Вы - джентльмен, умудренный опытом, и должны
это знать. Как вы полагаете?
- Миссис Корни, - сказал бидл, улыбаясь, как улыбаются люди, сознаю-
щие, что они хорошо осведомлены, - оказывать помощь таким людям - при
соблюдении надлежащего порядка, надлежащего порядка, сударыня! - Это
спасение для прихода. Первое правило, когда оказываешь помощь, заключа-
ется в том, чтобы давать беднякам как раз то, что им не нужно... А тогда
им скоро надоест приходить.
- Ах, боже мой! - воскликнула миссис Корни. - Как это умно придумано!
- Еще бы! Между нами говоря, сударыня, - отозвался мистер Бамбл, -
это правило весьма важное: если вы заинтересуетесь теми случаями, какие
попадают в эти дерзкие газеты, вы не преминете заметить, что нуждающиеся
семейства получают вспомоществование в виде кусочков сыру. Такой поря-
док, миссис Корни, установлен ныне по всей стране. Впрочем, - добавил
бидл, развязывая свой узелок, - это служебные тайны, сударыня, - о них
толковать не полагается никому, за исключением, сказал бы я, приходских
чиновников, вроде нас с вами... А вот портвейн, сударыня, который при-
ходский совет заказал для больницы: свежий, настоящий портвейн, без об-
мана, только сегодня из бочки; чистый, как стеклышко, и никакого осадка!
Посмотрев одну из бутылок на свет и хорошенько взболтав ее, чтобы
убедиться в превосходном качестве вина, мистер Бамбл поставил обе бутыл-
ки на комод, сложил носовой платок, в который они были завернуты, забот-
ливо сунул его в карман и взялся за шляпу с таким видом, будто собирался
уйти.
- Придется вам идти по морозу, мистер Бамбл, - заметила надзира-
тельница.
- Жестокий ветер, сударыня, - отозвался мистер Бамбл, поднимая ворот-
ник шинели. - Того гляди, оторвет уши.
Надзирательница перевела взгляд с маленького чайника на бидла, напра-
вившегося к двери, и, когда бидл кашлянул, собираясь пожелать ей спокой-
ной ночи, она застенчиво осведомилась, не угодно ли... не угодно ли ему
выпить чашку чаю?
Мистер Бамбл немедленно опустил воротник, положил шляпу и трость на
стул, а другой стул придвинул к столу. Медленно усаживаясь на свое мес-
то, он бросил взгляд на леди. Та устремила взор на маленький чайник.
Мистер Бамбл снова кашлянул и слегка улыбнулся.
Миссис Корни встала, чтобы достать из шкафа вторую чашку и блюдце.
Когда она уселась, глаза ее снова встретились с глазами галантного бид-
ла; она покраснела и принялась наливать ему чай. Снова мистер Бамбл каш-
лянул - на этот раз громче, чем раньше.
- Послаще, мистер Бамбл? - спросила надзирательница, взяв сахарницу.
- Если позволите, послаще, сударыня, - ответил мистер Бамбл. При этом
он устремил взгляд на миссис Корни; и если бидл может быть нежен, то та-
ким бидлом был в тот момент мистер Бамбл.
Чай был налит и подан молча. Мистер Бамбл, расстелив на коленях носо-
вой платок, чтобы крошки не запачкали его великолепных коротких штанов,
приступил к еде и питью, время от времени прерывая это приятное занятие
глубокими вздохами, которые, однако, отнюдь не служили в ущерб его аппе-
титу, а напротив, помогали ему управляться с чаем и гренками.
- Вижу, сударыня, что у вас есть кошка, - сказал мистер Бамбл, глядя
на кошку, которая грелась у камина, окруженная своим семейством. - Да
вдобавок еще котята!
- Ах, как я их люблю, мистер Бамбл, вы и представить себе не можете!
- отозвалась надзирательница. - Такие веселые, такие шаловливые, такие
беззаботные, право же, они составляют мне компанию!
- Славные животные, сударыня, - одобрительно заметил мистер Бамбл. -
Такие домашние...
- О да! - восторженно воскликнула надзирательница. - Они так привяза-
ны к своему дому. Право же, это истинное наслаждение.
- Миссис Корни, - медленно произнес мистер Бамбл, отбивая такт чайной
ложкой, - вот что, сударыня, намерен я вам сказать: если кошки или котя-
та живут с вами, сударыня, и не привязаны к своему дому, то, стало быть,
они ослы, сударыня.
- Ах, мистер Бамбл! - воскликнула миссис Корни.
- Зачем скрывать истину, сударыня! - продолжал мистер Бамбл, медленно
помахивая чайной ложкой с видом влюбленным и внушительным, что произво-
дило особенно сильное впечатление. - Я бы с удовольствием собственными
руками утопил такую кошку.
- Значит, вы злой человек! - с живостью подхватила надзирательница,
протягивая руку за чашкой бидла. - И вдобавок жестокосердный!
- Жестокосердный, сударыня? - повторил мистер Бамбл. - Жестокосерд-
ный?
Мистер Бамбл без лишних слов отдал свою чашку миссис Корни, сжал при
этом ее мизинец и, дважды хлопнув себя ладонью по обшитому галуном жиле-
ту, испустил глубокий вздох и чуть-чуть отодвинул свой стул от камина.
Стол был круглый; а так как миссис Корни и мистер Бамбл сидели друг
против друга на небольшом расстоянии, лицом к огню, то ясно, что мистер
Бамбл, отодвигаясь от огня, но по-прежнему сидя за столом, увеличивал
расстояние, отделявшее его от миссис Корни; к такому поступку иные бла-
горазумные читатели несомненно отнесутся с восторгом и будут почитать
его актом величайшего героизма со стороны мистера Бамбла; время, место и
благоприятные обстоятельства до известной степени побуждали его произ-
нести те нежные и любезные словечки, которые - как бы ни приличествовали
они устам людей легкомысленных и беззаботных - кажутся ниже достоинства
судей сей страны, членов парламента, министров, лорд-мэров и прочих ве-
ликих общественных деятелей, а тем более не подобает столь великому и
солидному человеку, как бидл, который (как хорошо известно) долженствует
быть самым суровым и самым непоколебимым из всех этих людей.
Однако, каковы бы ни были намерения мистера Бамбла (а они несомненно
были наилучшими), к несчастью, случилось так, что стол - о чем уже упо-
мянуто дважды - был круглый, вследствие этого мистер Бамбл, помаленьку
передвигая свой стул, вскоре начал уменьшать расстояние, отделявшее его
от надзирательницы, и, продолжая путешествие по кругу, придвинул, нако-
нец, свой стул к тому, на котором сидела надзирательница. В самом деле,
оба стула соприкоснулись, а когда это произошло, Мистер Бамбл остановил-
ся.
Если бы надзирательница подвинула теперь свой стул вправо, ее немину-
емо опалило бы огнем, а если бы подвинула влево, то упала бы в объятия
мистера Бамбла; итак (будучи скромной надзирательницей и несомненно пре-
дусмотрев сразу эти последствия), она осталась сидеть на своем месте и
протянула мистеру Бамблу вторую чашку чаю.
- Жестокосердный, миссис Корни? - повторил мистер Бамбл, помешивая
чай и заглядывая в лицо надзирательнице. - А вы не жестокосердны, миссис
Корни?
- Ах, боже мой! - воскликнула надзирательница. - Странно слышать та-
кой вопрос от холостяка! Зачем вам Это понадобилось знать, мистер Бамбл?
Бидл выпил чай до последней капли, доел гренки, смахнул крошки с ко-
лен, вытер губы и преспокойно поцеловал надзирательницу.
- Мистер Бамбл! - шепотом воскликнула сия целомудренная леди, ибо ис-
пуг был так велик, что она лишилась голоса. - Мистер Бамбл, я закричу!
Вместо ответа мистер Бамбл не спеша, с достоинством обвил рукой талию
надзирательницы.
Раз сия леди выразила намерение закричать, то, конечно, она бы и зак-
ричала при этом новом дерзком поступке, если бы торопливый стук в дверь
не сделал это излишним: как только раздался стук, мистер Бамбл с большим
проворством ринулся к винным бутылкам и с рвением принялся смахивать с
них пыль, а надзирательница суровым тоном спросила, кто стучит. Следует
отметить любопытный факт: удивление оказало такое действие на крайний ее
испуг, что голос вновь обрел всю свою официальную жесткость.
- Простите, миссис, - сказала высохшая старая нищенка, на редкость
безобразная, просовывав голову в дверь, - старуха Салли отходит.
- Ну, а мне какое до этого дело? - сердито спросила надзирательница.