втроем взгромоздились на лошадь, и она послушно потрусила вперед. Она
скакала вверх и вниз по горушкам, через густой кустарник, сквозь частый
ельник, по болоту, по маленьким лужайкам, усеянным полевыми цветами.
Пиппи держала пистолет наготове и время от времени стреляла, а лошадь в
испуге делала отчаянные прыжки.
- Вон там упал лев, - радостно сообщала Пиппи.
Или:
- Ну вот, этот людоед съел свою последнюю картофелину!
- По-моему, этот остров должен стать нашим навсегда, - сказал Томми,
когда они возвратились в свой лагерь и Пиппи принялась жарить оладьи.
Пиппи и Анника согласились с ним.
Дымящиеся оладьи прямо с огня были просто объедение. У ребят не было
ни тарелок, ни вилок, ни ножей, и Анника спросила:
- А можно нам есть руками?
- По мне, делайте как хотите, - ответила Пиппи, - но сама я по старой
привычке буду есть ртом.
- Не надо, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, - сказала Анника.
Она взяла маленькой ручкой оладышек и с наслаждением запихала его в
рот.
И вот снова наступил вечер. Костер погас. Тесно прижавшись друг к
другу, с лицами, перепачканными жиром, лежали дети, укутанные одеялами.
В щель палатки светила большая звезда. Шум океана мирно усыплял их.
- Сегодня нам надо отправляться домой, - жалобно сказал Томми на сле-
дующее утро.
- До чего противно, - подхватила Анника. - Я хотела бы остаться здесь
на все лето. Но сегодня мама с папой возвращаются домой.
После завтрака Томми пошел прогуляться по берегу. И вдруг он громко
взвыл:
- Лодка! Она исчезла!
Анника была сама не своя от ужаса. Как же они выберутся отсюда? Ясное
дело, ей хотелось бы жить на острове все лето. Но совсем другое дело,
когда знаешь, что нельзя попасть домой. И как расстроится бедная мама,
когда увидит, что ее дети исчезли! При мысли об этом у Анники на глазах
выступили слезы.
- Что с тобой, Анника? - спросила Пиппи. - Что такое, по-твоему, ко-
раблекрушение? Что бы, по-твоему, сказал Робинзон Крузо, если бы за ним
пришел корабль всего через два дня после того, как он попал на необитае-
мый остров? "Пожалте, господин Крузо, на корабль, вы спасены, мойтесь,
брейтесь, стригите ногти на ногах!" Нет уж, спасибочки! Господин Крузо
наверняка убежал бы и спрятался за кустом. Раз уж человеку посчастливи-
лось попасть на необитаемый остров, так ему захочется жить там по край-
ней мере семь лет.
- Семь лет! - Анника вздрогнула, а Томми нахмурился.
- Я не говорю, что мы останемся здесь на сто лет, - успокоила их Пип-
пи. - Когда придет время Томми идти на военную службу, нам придется дать
о себе знать.
Анника вовсе отчаялась. Пиппи посмотрела на нее, как бы раздумывая.
- Ну ладно, раз ты начинаешь нюнить, придется отправить письмо буты-
лочной почтой. Другого выхода у нас нет.
Она вытащила из мешка бутылку. Бумага и ручка у нее тоже нашлись. Она
положила их на камень перед Томми.
- Давай пиши, у тебя лучше получается.
- Ну а что писать-то? - спросил Томми.
- Погоди, - задумалась Пиппи. - Пиши так: "Мы погибаем, помогите!
Пропадаем на этом острове без нюхательного табачка целых два дня".
- Нет, Пиппи, так нельзя писать, - возмутился Томми. - Ведь это неп-
равда. Не можем же мы писать - "без табачка".
- Ах неправда? А у тебя есть табак?
- Нет, у нас его и правда нет, но ведь он нам не нужен.
- Так вот я и хочу, чтобы ты написал "без нюхательного табачка целых
два дня", - настаивала Пиппи.
- Но если мы это напишем, люди подумают, что мы нюхаем табак, уж это
точно, - упрямился Томми.
- Послушай, Томми, скажи-ка мне, кто чаще сидит без табака - тот, кто
нюхает его, или кто не нюхает?
- Ясное дело, тот, кто не нюхает, - ответил Томми.
- Ну тогда о чем спорить? Пиши как я говорю.
И Томми написал: "Мы погибаем, помогите! Пропадаем на этом острове
без нюхательного табачка целых два дня".
Пиппи взяла бумажку, запихала ее в бутылку, закупорила бутылку проб-
кой и бросила в воду.
- Скоро сюда явятся нас спасать, - сказала она.
Бутылка проплыла немножко и застряла у корней ольхи возле самого бе-
рега.
- Надо швырнуть ее подальше, - предложил Томми.
- Чепуха! - возмутилась Пиппи. - Если бутылка уплывет далеко, наши
спасители не будут знать, где мы находимся. А если она будет лежать
здесь, мы сможем покричать им, когда они ее найдут. И они нас быстренько
отыщут. - Пиппи уселась на берегу. - Лучше всего не сводить глаз с бу-
тылки, - сказала она.
Томми и Анника сели рядом. Через десять минут Пиппи сказала нетерпе-
ливо:
- Может, они думают, что нам делать нечего, кроме как сидеть и ждать,
когда нас спасут? Куда они все подевались?
- Кто "они"? - спросила Анника.
- Те, кто будет нас спасать, - ответила Пиппи. - Вот халтурщики бес-
совестные! И как им не стыдно, ведь дело касается человеческой жизни!
Аннике стало казаться, что они в самом деле погибнут на этом острове.
Но вдруг Пиппи подняла указательный палец вверх и крикнула:
- Ну и дела! До чего же я рассеянная! И как же я могла про это за-
быть?
- Про что ты забыла? - спросил Томми.
- Про лодку. Я же ее вытащила на берег. Вчера, когда вы храпели.
- А зачем ты это сделала? - спросил Томми с упреком.
- Я боялась, что она промокнет.
В одну минуту она притащила лодку, надежно спрятанную под елью. Пиппи
столкнула ее в воду и угрюмо сказала:
- Вот им, пусть являются! Напрасно теперь они приедут спасать нас. Мы
сами спасемся. Так им и надо. В другой раз будут поторапливаться.
- Хоть бы мы только успели домой раньше мамы с папой, - сказала Анни-
ка, когда они сидели в лодке и Пиппи, мощно ударяя веслами, гребла к бе-
регу. - А то мама будет ужасно волноваться!
- Не думаю, - ответила Пиппи.
Но супруги Сеттергрен успели приехать домой на полчаса раньше детей.
Ни Томми, ни Анники нигде не было видно. Но в почтовом ящике лежала бу-
мажка, а на ней было написано: "Ни верьте пажалста што ваши дети умерли
или исчезли вовси нет только, нимножка потерпели карабликрушение и скора
вирнуца дамой. В этом клинусъ с приветом Пиппи.
ПИППИ ВСТРЕЧАЕТ ДОРОГОГО ГОСТЯ
Летним вечером сидели Пиппи, Томми и Анника у Пиппи на веранде и ели
землянику, которую они собрали утром. Был такой прекрасный вечер с аро-
матом цветов, щебетанием птиц и... да, и с земляникой. Стояла тишина.
Дети ели и почти не болтали. Томми и Анника думали о том, как замеча-
тельно, что сейчас лето и в школу еще не скоро. О чем думала Пиппи, луч-
ше не догадываться.
- Пиппи, вот ты прожила на Вилле Вверхтормашками уже целый год, -
сказала Анника и обняла подругу.
- Да, время идет и становишься старой, - ответила Пиппи. - В конце
осени мне стукнет десять, значит, лучшее время позади.
- А ты думаешь жить здесь всегда? - спросил Томми. - Ну, до того,
когда вырастешь и станешь морской разбойницей?
- Откуда мне знать. Я думаю, не навсегда же мой папа останется на
негритянском острове. Как только он построит новый корабль, обязательно
приедет за мной.
Томми и Анника вздохнули.
Вдруг Пиппи, сидевшая на ступеньке веранды, резко выпрямилась.
- Глядите, да вот и он сам! - воскликнула она и показала на калитку.
Она промчалась по дорожке в три прыжка.
Томми и Анника несмело пошли за ней и увидели, как она бросилась на
шею здоровенному толстяку с рыжими щетинистыми усами, на котором были
синие матросские брюки.
- Папа Эфраим! - закричала Пиппи, повиснув у него на шее, и так
сильно заболтала ногами, что ее большие туфли свалились на землю. - Папа
Эфраим, как ты вырос!
- Пиппилотта Виктуалия Рульгардина Крусмюнта Эфраимсдоттер Длинныйчу-
лок, мое любимое дитя! Я только что сам хотел сказать, как ты выросла.
- Я это поняла, - ответила Пиппи. - Поэтому и поторопилась сказать
это первая, ха-ха!
- Малышка моя, ты такая же сильная?
- Еще сильнее. Давай поборемся?
- Так держать! - ответил папа Эфраим.
В саду стоял стол. Пиппи и ее папа сели, чтобы помериться силой, а
Томми и Анника смотрели на них. Только один человек на свете был такой
же сильный, как Пиппи, - ее папа. Они сели друг против друга и, сцепив-
шись ладонями, стали давить - кто кого поборет. Под конец рука капитана
Длинныйчулок все же слегка задрожала, и Пиппи сказала:
- Когда мне исполнится десять, я поборю тебя, папа.
И папа Эфраим был с ней согласен.
- Ой, надо же! Я забыла вас познакомить. Это Томми и Анника, а это
мой папа - капитан Длинныйчулок. Ведь ты негритянский король, верно, па-
па?
- Совершенно верно, - ответил капитан Длинныйчулок, - я король курре-
курредутских негров, на острове, который называется Куррекурредут. После
того как меня сдуло ветром с корабля в море, я выплыл на берег этого
острова. Ты ведь помнишь этот случай?
- Я так и думала, - сказала Пиппи, - я все время была уверена, что ты
не утонул.
- Чтобы я да утонул? О нет, это так же невозможно, как верблюду про-
лезть в игольное ушко. Меня держит жир.
Томми и Анника посмотрели вопросительно на капитана.
- А почему вы, дядя, не в одежде негритянского короля? - спросил Том-
ми.
- Она у меня в чемодане, - ответил капитан.
- Надень ее, надень ее! - закричала Пиппи. - Я хочу видеть своего па-
пу в королевском наряде.
И они все вместе пошли в кухню. Капитан Длинныйчулок скрылся в
спальне, а дети сели на дровяной ларь и стали ждать.
- Совсем как в театре! - сказала Анника, полная напряженного ожида-
ния.
И вдруг - бум! Дверь отворилась, и на пороге показался негритянский
король в набедренной повязке из полос лыка и с золотой короной на голо-
ве, на шее у него висела целая связка длинных бус. В одной руке он дер-
жал копье, в другой - щит. И больше ничего. Из-под набедренной повязки
торчали толстые волосатые ноги, украшенные у щиколоток браслетами.
- Уссамукуссор туссур филибуссор! - сказал капитан и угрожающе нахму-
рил брови.
- Ух, он говорит на негритянском языке, - с восторгом сказал Томми. -
А что это значит, дядя Эфраим?
- Это значит: "Трепещите, мои враги! "
- Скажи, папа, а куррекурредуты не удивились, когда ты приплыл к ним
на остров?
- Жутко удивились. Сначала они хотели съесть меня, но когда я вырвал
из земли пальму голыми руками, то придумали кое-что получше: сделали ме-
ня королем. Тогда я стал править ими по утрам, а по вечерам строил ко-
рабль. Строить пришлось долго, ведь я все делал один. Правда, это был
лишь небольшой парусник. Когда он был готов, я сказал куррекурредутам,
что должен ненадолго покинуть их, но скоро вернусь и привезу с собой
принцессу по имени Пиппилотта. Тогда они стали бить в барабаны и кри-
чать: "Уссумплуссур, уссумплуссур!"
- А что это значит? - спросила Анника.
- Это значит: "Браво, браво!" Целых две недели я правил изо всех сил,
чтобы правления хватило на время моего отсутствия. Потом я поднял парус
и ушел в море, а куррекурредуты кричали: "Уссумкура куссомкара". А это
значит: "Возвращайся поскорее, толстый белый вождь!" Тут я взял курс
прямо на Сурабаю. И что, вы думаете, я увидел первым делом, спрыгнув на
берег? Мою старую добрую шхуну "Попрыгунью". И моего старого доброго
Фридольфа. Он стоял у поручней и махал мне изо всех сил. "Фридольф, -
сказал я, - теперь я буду снова командовать на борту". - "Есть, капи-
тан!" - ответил он. Так что, Пиппи, вся старая команда на борту, а "Поп-
рыгунья" стоит здесь, в гавани, и ты можешь повидать всех своих друзей.
И Пиппи так обрадовалась, что залезла на кухонный стол, сделала стой-
ку на голове и задрыгала ногами. Но Томми и Анника все же немножко
расстроились, оттого что у них отнимают Пиппи.
- А теперь мы устроим праздник! - закричала Пиппи, снова встав на но-
ги. - Такой праздник, что Вилла Вверхтормашками просто затрещит!
Она накрыла в кухне стол и устроила сытный ужин. Все сидели за столом
и ели. Пиппи съела три яйца вкрутую вместе со скорлупой. Она то и дело
кусала своего папу за ухо, чтобы показать, как она рада видеть его. Гос-
подин Нильссон, который лежал и спал, вдруг прискакал в кухню и, увидев
капитана, стал от удивления тереть глаза.
- Нет, вы только посмотрите! - воскликнул капитан. - Значит, господин
Нильссон все еще живет у тебя!
- Ясное дело, живет, у меня есть еще домашние животные, представь се-
бе, - сказала Пиппи и привела лошадь, которой тоже дали пожевать яйцо
вкрутую.
Капитан Длинныйчулок был очень доволен, что его дочка так славно уст-
роилась на Вилле Вверхтормашками, и радовался, что у нее был чемодан с
золотыми монетами и ей не пришлось бедствовать, пока его не было здесь.
Когда все наелись, капитан достал из своего чемодана барабан колдуна,
в который куррекурредуты обыкновенно отбивают такт во время танцев или
жертвоприношения. Капитан Длинныйчулок сел на пол и стал бить в барабан.
Звук у барабана был глухой и странный, вовсе не похожий на барабанный
бой, который доводилось слышать Томми и Аннике.
- Звучит по-негритянски, - пояснил Томми Аннике.
И Пиппи, сняв туфли, стала танцевать в одних чулках тоже очень стран-
ный танец. Под конец король Эфраим исполнил дикий военный танец, которо-
му он научился на острове Куррекурредут. Он дико размахивал копьем и щи-
том, а его босые ноги стучали так сильно, что Пиппи закричала:
- Смотри, чтобы пол не провалился!
- Не беда! - отвечал капитан и продолжал кружиться. - Ведь теперь ты,
моя любимая доченька, станешь куррекурредутской принцессой.
Тут Пиппи вскочила и стала танцевать со своим папой. Они выплясывали
друг перед другом, громко хохотали, испускали дикие крики и делали такие
прыжки, что у глядевших на них Томми и Анники голова шла кругом. Ясное
дело, и у господина Нильссона тоже, потому что он все время сидел закрыв
глаза.
Постепенно танец перешел в раунд борьбы между Пиппи и ее папой-капи-
таном. Капитан Длинныйчулок сделал такой бросок, что Пиппи залетела на
полку для шляп, но там она сидела недолго. Она с ревом прыгнула через
всю кухню на папу Эфраима. И секунду спустя она швырнула его так, что
он, пролетев по кухне метеором головой вперед, приземлился прямо в дро-
вяной ларь, задрав ноги кверху. Самому ему было оттуда не выбраться:
во-первых, потому, что он был слишком толстый, а во-вторых, потому, что
сильно хохотал. Пиппи схватила его за ноги, чтобы вытащить из ларя, но
тут он захохотал так, что чуть не задохнулся. Дело в том, что он ужасно
боялся щекотки.
- Не ще-ще-ще-щекоти меня! - взмолился капитан. - Брось меня в море
или выкинь в окошко - делай что угодно, только не щекочи мне пятки!
Он хохотал с такой силой, что Томми с Анникой боялись, как бы ларь не
треснул. Под конец он ухитрился выбраться из ларя и, как только встал на
ноги, бросился на Пиппи и небрежно кинул ее так, что она, перелетев че-
рез всю кухню, нырнула прямо в печь лицом, а печка была полна золы и са-
жи.
- Ха-ха-ха! Вот вам и куррекурредутская принцесса, - с восторгом
воскликнула Пиппи, обратив черное от сажи лицо к Томми и Аннике. Потом,
снова издав победный клич, кинулась на папу. Она отволтузила его так,
что лыко только трещало и разлеталось по всей кухне. Пиппи удалось поло-
жить папу на обе лопатки, она села на него верхом и спросила:
- Ну что, признаешь себя побежденным?
- Да, да, признаю, - согласился капитан.
Оба они засмеялись, Пиппи совсем тихонечко укусила папу за нос, а он
сказал:
- Так весело мне не было с тех пор, как мы с тобой выставляли пьяных
матросов из кабачка в Сингапуре!
Он залез под стол и достал свою корону.
- Вот бы куррекурредуты посмотрели, как их королевские регалии валя-
ются в кухне под столом на Вилле Вверхтормашками.
Он надел корону на голову и стал расчесывать лохмы своей набедренной
повязки, которая сильно поредела.
- Тебе придется отдать ее в художественную штопку, - предложила Пип-
пи.
- Не беда, зато мы славно повеселились.
Он сел на пол и вытер пот со лба.
- А скажи, Пиппи, дитя мое, часто ли ты врешь теперь?
- Ну да, вру, когда есть время, но не очень часто, - скромно ответила
Пиппи, - ведь ты и сам-то мастер приврать.
- Да, я вру понемножку куррекурредутам вечером по субботам, если
только они вели себя хорошо всю неделю. Мы устраиваем небольшие вечера
вранья и песни с факельными танцами под барабанный аккомпанемент. Чем
сильнее я завираю, тем громче они бьют в барабан.
- Надо же! - удивилась Пиппи. - Для меня так никто не бьет в барабан.
Я хожу одна и вру сама себе до того здорово, что самой весело, но от
этого никто даже на гребенке не сыграет. Недавно вечером, когда я легла
спать, то наврала сама себе длинную историю про теленка, который умел
плести кружева и лазить по деревьям. И подумать только, у меня это вышло
до того складно, что я поверила каждому словечку! Я называю это "хорошо
наврано"! Но чтобы для меня били в барабан - да ни в жизни!
- Ну тогда я сделаю это для тебя, - сказал капитан Длинныйчулок и вы-
дал для своей дочери длинную барабанную дробь, а Пиппи сидела у него на
коленях, прислонив свое перемазанное сажей лицо к его щеке, так что он
стал такой же черный, как она.
Анника стояла и думала о чем-то. Она не знала, удобно ли это сказать,
но не удержалась и сказала:
- А мама говорит, что врать некрасиво.
- Какая же ты глупая, Анника, - ответил ей Томми, - Пиппи врет не
по-настоящему, а понарошку. Она выдумывает, ясно тебе, дуреха?
Пиппи задумчиво посмотрела на Томми.
- Иногда ты бываешь такой умный, что наверняка станешь кем-нибудь ве-
ликим.
Наступил вечер. Томми и Аннике было пора домой. День был богатый
приключениями, и до чего же было интересно посмотреть на живого негри-
тянского короля! А как здорово для Пиппи, что ее папа вернулся.
И все-таки, все-таки! Когда Томми и Анника легли спать, они не разго-
варивали, как всегда, друг с другом. В детской было совсем тихо. Вдруг
послышался вздох. Это вздыхал Томми. Немного погодя вздох послышался
снова. На этот раз вздыхала Анника.
- Ты чего это вздыхаешь? - с досадой спросил Томми.
Но ответа он не услышал. Анника лежала, накрывшись одеялом, и плака-
ла.
ПИППИ УСТРАИВАЕТ ПРОЩАЛЬНЫЙ ПИР
Когда на следующее утро Томми с Анникой отворили дверь кухни Виллы
Вверхтормашками, они услышали, что весь дом дрожит от страшного храпа.
Пиппи занималась утренней зарядкой, и они помешали ей.
- Вот так, теперь со мной будет все в порядке, - сказала Пиппи. - Я
стану куррекурредутской принцессой, а полгода буду плавать на "Попры-
гунье" по всем морям. Папа считает, что если он будет хорошенько править
куррекурредутами одну половину года, то вторую половину они смогут обой-
тись без короля. Ведь вы понимаете, что старому морскому волку нужно
иногда чувствовать палубу под ногами. И ему ведь также надо заниматься
моим воспитанием. Если я собираюсь стать настоящей морской разбойницей,
мне не годится все время жить при дворе. Папа говорит, что это расслаб-
ляет.
- Значит, ты теперь никогда больше не будешь жить на Вилле Вверхтор-
машками? - робко спросил Томми.
- Буду, когда стану пенсионеркой. Лет так через пятьдесят, шестьде-
сят. Тогда мы будем здесь играть и веселиться, понятно?
Томми и Аннику это мало утешило!
- Подумать только: куррекурредутская принцесса! - мечтательно сказала
Пиппи. - Не многие дети могут этим похвастаться. О, какая я буду знат-
ная! Буду носить кольца во всех ушах, а в носу кольцо чуть побольше!
- А что еще ты будешь носить? - спросила Анника.
- Больше ничего. Никогда ничегошеньки больше. Но у меня будет свой
куррекурредут, который будет каждое утро натирать мне все тело гутали-
ном. Чтобы я стала такой же черной, как все куррекурредуты. Я просто бу-
ду выставлять себя каждый вечер за дверь, пусть меня почистят, вечер для
чистки, как обувь.
Томми и Анника попытались представить себе, как Пиппи будет выгля-
деть.
- А ты думаешь, черное пойдет к твоим рыжим волосам? - с сомнением
спросила Анника.
- Посмотрим. А если и не пойдет, так перекрасить волосы в зеленый
цвет дело пустяковое. - Она с восторгом вздохнула. - Принцесса Пиппилот-
та! Вот это жизнь! Блеск! А как я буду танцевать! Принцесса Пиппилотта
танцует при свете костра под барабанный бой. А как будет звенеть кольцо
у меня в носу!
- И когда... когда ты уезжаешь? - спросил Томми. И голос его звучал
чуточку хрипло.
- "Попрыгунья" поднимает якорь завтра утром, - ответила Пиппи.
Все трое долго стояли молча. Казалось, что сказать было больше нече-
го. Под конец Пиппи все же сделала сальто и сказала:
- Добро пожаловать в мое скромное жилище! - сказала она и широко рас-
кинула руки.
Анника пристально посмотрела на нее, чтобы хорошенько запомнить, как
выглядит ее подруга. Никогда, никогда не забудет она эти рыжие косички,
веснушки, веселую улыбку и большущие черные туфли.
Послышались глухие удары барабана. Капитан Длинныйчулок сидел в кух-
не, зажав коленями барабан. На нем опять была одежда негритянского коро-
ля. Пиппи его очень просила об этом. Она знала, что все дети мечтали
увидеть живого негритянского короля.
Кухня была битком набита детьми. Они стояли вокруг короля Эфраима и
глазели на него. "Как хорошо, - думала Анника, - что детей не пришло еще
больше, а то им не хватило бы места". И как только она подумала об этом,
из сада донеслись звуки гармоники. Это шла вся команда "Попрыгуньи" с
Фридольфом во главе. Пиппи в тот день побывала в порту, навестила своих
друзей и пригласила их на прощальный вечер. Она выскочила в сад и обняла
Фридольфа так крепко, что он посинел. Тогда она выпустила его из объятий
и крикнула:
- Музыку! Музыку!
Тут Фридольф заиграл на гармонике, король Эфраим ударил в барабан, а
дети засвистели в глиняные свистульки.
Крышка дровяного ларя была откинута, и на ней рядами стояли бутылки
лимонада. На кухонном столе красовались пятнадцать тортов со взбитыми
сливками, а на плите дымился огромный котел с колбасками.
Король Эфраим ухватил для начала восемь колбасок. Остальные последо-
вали его примеру, и вскоре в кухне слышалось лишь чавканье и чмоканье,
какое раздается, когда люди едят колбасу. Потом каждый стал брать
столько кусков торта и бутылок лимонада, сколько хотел. В кухне было
тесновато, и гости вышли кто на веранду, кто в сад, и вскоре в сумерках
повсюду забелели куски торта со взбитыми сливками.
Когда все наелись, Томми предложил поиграть, чтобы утрясти в желудке
колбасу с тортом. Например, в игру "Делай как Джон". Пиппи не знала, что
это за игра, и Томми объяснил, что кто-то один должен быть Джоном, а ос-
тальные будут повторять все, что делает он.
- Идет! - согласилась Пиппи. - Это звучит не худо. Пожалуй, лучше
всего мне быть Джоном.
Она начала с того, что забралась на крышу сарая. Для этого нужно было
сначала влезть на садовую ограду, а потом съехать на животе на крышу.
Пиппи, Томми и Анника делали это столько раз, что им это было проще
простого. Но другим детям это показалось трудным. Матросы с "Попрыгуньи"
привыкли лазать по мачтам, и для них это был сущий пустяк. А толстому
капитану залезть было куда труднее. И к тому же он запутался в своей юб-
ке из полос лыка и когда наконец залез на крышу, то долго не мог отды-
шаться.
- Эту набедренную повязку я изорвал вдрызг, - мрачно сказал он.
С крыши сарая Пиппи спрыгнула на землю. Дети помладше спрыгнуть не
решались, и добрый Фридольф снял их оттуда. Потом Пиппи шесть раз пере-
кувырнулась на траве. Все сделали то же самое, но капитан Длинныйчулок
сказал:
- Кто-нибудь должен подтолкнуть меня в спину, иначе мне ни за что не
кувыркнуться.
Пиппи помогла ему. Но она толкнула его так сильно, что он шаром пока-
тился по траве и вместо шести кувырков сделал четырнадцать.
Потом Пиппи помчалась к дому, взбежала по лестнице веранды, вылезла
из окна и перебралась на прислоненную к дому стремянку. Вскарабкалась по
стремянке на крышу дома, побежала по коньку крыши, прыгнула на трубу,
постояла на одной ноге и прокукарекала, потом прыгнула вниз головой на
росшее у фасада дерево, скользнула по нему вниз, побежала к дровяному
сараю, взяла там топор, вырубила из стены доску, пролезла в дырку нару-
жу, прыгнула на садовую ограду, пробежала, балансируя, пятьдесят метров,
вскарабкалась на дуб и уселась на самой верхушке отдыхать.
На дороге перед Виллой Вверхтормашками собралось поглазеть много на-
роду. После они рассказывали, что видели негритянского короля, который
стоял на трубе на одной ноге и кричал: "Кукареку!" Но никто им не пове-
рил.
Когда капитан Длинныйчулок полез в дырку в сарае, случилось то, чего
и следовало ожидать: он застрял и не мог вылезти ни туда, ни сюда. Игру
пришлось прервать, и все ребята собрались посмотреть, как Фридольф выпи-
ливает капитана из сарая.
- Ну и забавная эта подлая игра! - сказал довольный капитан Длинный-
чулок, когда его освободили. - А что же мы теперь придумаем?
- Бывало, - сказал Фридольф, - вы, капитан, состязались с Пиппи, кто
из вас сильнее. Занятно было смотреть.
- Неплохая идея, - согласился капитан, - но худо то, что моя дочь
становится сильнее меня.
- Пиппи, - шепнул Томми, стоявший рядом с ней, - я ужас как боялся,
что ты залезешь в наш тайник на дубе, когда играла в "Делай как Джон".
Ведь я не хочу, чтобы кто-нибудь еще узнал про него. Даже если мы туда
больше никогда не полезем.
- Нет, это только наша тайна, - ответила Пиппи.
Ее папа схватил железный лом и согнул его, как будто это был воск.
Пиппи взяла другой железный лом и сделала то же самое.
- Нет уж, - сказала она, - такими пустяками я забавлялась, когда еще
лежала в люльке. Просто от нечего делать.
Тогда капитан Длинныйчулок снял дверь с петель. Он велел Фридольфу и
еще шести матросам встать на дверь, потом поднял ее высоко над головой и
пронес вокруг лужайки десять раз.
Стало совсем темно, Пиппи зажгла факелы, которые бросали таинственный
отблеск на зеленую листву.
- Ты закончил? - спросила она папу после десятого круга.
- Да, - сказал папа.
Тогда Пиппи поставила лошадь на кухонную дверь, на лошадь сели Фри-
дольф и еще два матроса. Все четверо взяли на руки по два ребенка. Фри-
дольф держал Томми и Аннику. Пиппи подняла дверь и пронесла ее двадцать
пять раз вокруг сада. При свете факелов это было ужасно красивое зрели-
ще.
- В самом деле, малышка, ты сильнее меня, - признался капитан Длин-
ныйчулок.
После этого все они расселись на траве. Фридольф играл на гармошке, а
моряки пели самые замечательные морские песни. Дети танцевали под музы-
ку, Пиппи взяла в руки факелы и сплясала невиданно дикий танец.
Праздник закончился фейерверком. Пиппи запускала ракеты и шары, и все
небо заискрилось и затрещало. Анника сидела на веранде и смотрела. Все
это было так красиво, так замечательно. Роз она не видела, но вдыхала их
аромат. Как все было бы здорово, если бы... Казалось, чья-то холодная
рука сжала ее сердце. Что будет завтра? И что они теперь будут делать
все каникулы? И вообще всегда? На Вилле Вверхтормашками больше не будет
Пиппи. Не будет и господина Нильссона, и лошадь не будет стоять на ве-
ранде. Не будет больше ни катанья верхом, ни загородных прогулок с Пип-
пи, ни веселых вечеров на Вилле Вверхтормашками, ни дерева, на котором
растет лимонад. Ну, дерево, конечно, останется, но Анника сильно подоз-
ревала, что, когда Пиппи уедет, лимонад перестанет расти. Что она и Том-
ми будут делать завтра? Играть в крокет? Анника вздохнула.
Праздник окончился. Дети поблагодарили хозяев и попрощались. Капитан
Длинныйчулок отправился со своими матросами на "Попрыгунью" и хотел,
чтобы Пиппи пошла с ними. Но Пиппи решила еще одну ночь проспать на Вил-
ле Вверхтормашками.
- Запомни, завтра в десять утра мы поднимаем якорь! - крикнул он,
уходя.
Да, итак, остались только Томми с Анникой. Они сидели в темноте на
лестнице веранды и молчали.
- Вы все равно можете приходить сюда играть, - сказала под конец Пип-
пи. - Я повешу ключ на гвоздик у дверей. Можете брать все, что есть в
ящиках бюро. И если я прислоню к дубу стремянку, вы сможете залезать в
дупло. Правда, лимонада там, наверно, будет не так много. Сейчас не вре-
мя урожая.
- Нет, Пиппи, - серьезно сказал Томми, - мы сюда больше не придем.
- Нет, никогда, никогда не придем! - воскликнула Анника.
И она подумала о том, что теперь каждый раз, проходя мимо Виллы
Вверхтормашками, будет закрывать глаза. Вилла Вверхтормашками без Пип-
пи... Холодная рука снова сжала ей сердце.
ПИППИ САДИТСЯ НА КОРАБЛЬ
Пиппи заперла хорошенько дверь Виллы Вверхтормашками. Ключ она пове-
сила рядом на гвоздик. Потом она последний раз вынесла лошадь с веранды.
Господин Нильссон уже сидел у нее на плече с серьезным видом. Он пони-
мал, что происходит что-то важное.
- Ну вот, вроде и все, - сказала Пиппи.
Томми и Анника кивнули: "Вроде все".
- Еще рано, пойдем пешком, ни к чему торопиться, - решила Пиппи.
Томми и Анника снова кивнули, но на этот раз ничего не сказали.
- Если в моей глиняной хижине будет полно блох, - продолжала Пиппи, -
я приручу их и буду держать в коробке из-под сигар. А по вечерам буду
играть с ними в горелки, ну, знаете: "Последняя пара, беги! ". Буду при-
вязывать им бантики к ногам. А двух самых верных и преданных блох я на-
зову "Анника" и "Томми". И они будут спать в моей постели.
Даже эти слова не заставили Томми и Аннику разговориться.
- Что это с вами такое сегодня? - раздраженно спросила Пиппи. - Долго
ходить и молчать просто опасно, скажу я вам. Если языком не ворочать, он
завянет. Я знала одного печника в Калькутте, который все время молчал. И
это для него плохо кончилось. Однажды он хотел сказать: "Прощай, дорогая
Пиппи, счастливого пути и спасибо тебе за все!" И вы знаете, что у него
получилось? Сначала он сделал престранную гримасу, потому что шарнир, на
котором сидит язык, у него заржавел и пришлось смазывать его маслом для
швейной машинки. А потом послышалось: "У буй уйе муй!" Тогда я поглядела
ему в рот, и, подумать только, язык у него стал похож на маленький вы-
сохший листочек. Вдруг такое случилось бы с вами? Жуть! Давайте послуша-
ем, можете ли вы сказать лучше печника: "Счастливого пути, дорогая Пип-
пи, и спасибо за все!" Ну-ка, попробуйте!
- Счастливого пути, дорогая Пиппи, и спасибо за все! - послушно ска-
зали Томми с Анникой.
- Ну и слава Богу! - воскликнула Пиппи. - А то ведь вы могли бы испу-