когда не бывает весело. У них вечно уйма скучной работы, дурацкие платья
и куминальные налоги.
- Это называется "коммунальные налоги", - поправила ее Анника.
- Все равно, такая же муть, - возразила Пиппи. - И еще они напичканы
предрассудками и всякой ерундой. Они думают, что стрясется ужасное нес-
частье, если сунуть в рот нож во время еды, и все такое прочее.
- Они не умеют даже играть, - сказала Анника. - Фу, ужасно, если при-
дется стать взрослым!
- Кто сказал, что нужно стать взрослым? - спросила Пиппи. - Если я не
ошибаюсь, у меня есть где-то несколько пилюлек.
- Каких пилюлек? - спросил Томми.
- Несколько мировых пилюлек для того, кто не желает стать взрослым, -
объяснила Пиппи и соскочила со стола.
Она искала повсюду - в шкафу, в ящиках и ларях, и через некоторое
время появилась, держа в руках нечто, точь-в-точь похожее на три желтых
горошины.
- Горошины! - удивился Томми.
- Ты так думаешь?! - спросила Пиппи. - И вовсе это не горошины, а пи-
люльки. Я давнымдавно получила их в Рио [12] от одного старого индейско-
го вождя, когда случайно упомянула, что вовсе не хочу стать взрослой.
- И эти вот маленькие таблетки могут помочь? - усомнилась Анника.
- Ну да! - заверила ее Пиппи. - Но проглотить их надо в темноте и при
этом сказать вот что:
Славная милая крумеляка,
Не хочу я стать взрослякой...
- Ты, верно, имеешь в виду "взрослой", - сказал Томми.
- Сказала "взросляка", значит, то самое я и имею в виду - "взросля-
ку". В этом-то и весь секрет. Большинство людей говорит: "взрослый",
"взрослая", а опаснее этого ничего не бывает. Потому что тогда начинаешь
расти шибче, чем прежде. Жил-был однажды мальчик, который ел вот такие
пилюльки. И он сказал "взрослый" вместо "взросляка". Тут он как начал
расти, - до смерти испугаешься. На несколько метров в день! До чего ж
печально! Но, во всяком случае, пока он пасся и кормился прямо с яблоне-
вых деревьев, примерно как жираф, это было довольно удобно. Но вскоре
это перестало получаться, он был слишком длинный. Когда к нему домой
приходили какие-нибудь тетеньки и здоровались с ним и им надо было ска-
зать ему: "О, какой ты стал большой и умный! ", то им приходилось кри-
чать в мегафон, чтобы он услыхал их слова. У этого мальчика ничего
нельзя было увидеть, кроме его длинных, тонких ног, исчезавших среди
туч, словно флагштоки. А что было, когда он принялся лизать солнце! У
него на языке появился волдырь. Тогда он так заорал, что внизу, на зем-
ле, увяли цветы. Но это было последним признаком его жизни. И никогда
больше никто о нем не слышал. Хотя ноги, думается мне, по-прежнему бро-
дят внизу там, в Рио, и мешают движению.
- Я боюсь есть какие-то пилюли, - испуганно сказала Анника. - А вдруг
я ошибусь и скажу не то, что надо?
- Ты не ошибешься, - утешила ее Пиппи. - Если б я думала, что ты мо-
жешь ошибиться, я не давала бы тебе никаких пилюль. Потому что стало бы
очень скучно, если бы пришлось играть только с твоими ногами. Томми, я и
твои ноги! Да, веселенькая была бы компания!
- Фу, да не ошибешься ты, Анника! - сказал Томми.
Они погасили рождественские свечи. На кухне стало совершенно темно,
только перед очагом, где за дверцами пылал огонь, лежал кружок света.
Они молча уселись в кружок посреди комнаты. Пиппи дала Томми и Аннике по
таблетке крумеляки. От любопытства у них по спине пробегал холодок. По-
думать только: мгновение - и эти удивительные пилюльки будут лежать у
них в животе, а потом они никогда, никогда не станут взрослыми. Это было
замечательно!
- Давайте, - шепнула Пиппи.
Они проглотили по таблетке.
- Славная, милая крумеляка, не желаю стать взрослякой! - хором произ-
несли они все трое.
Дело было сделано. Пиппи зажгла висячую лампу.
- До чего здорово! - сказала она. - Теперь мы можем оставаться
детьми. У нас никогда не будет мозолей и прочей ерунды. Хотя ведь пи-
люльки лежали в моем шкафу так долго, что нельзя быть железно уверенной
в том, что они не утратили свою силу. Но будем надеяться на лучшее, вер-
но?
Аннике вдруг пришла в голову одна мысль.
- Пиппи! - испуганно воскликнула она. - Ты ведь собиралась стать
морской разбойницей, когда станешь взрослой.
- Тьфу, я все равно могу стать морской разбойницей, - сказала Пиппи,
- такой маленькойпремаленькой вредной морской разбойницей, которая сеет
смерть и разрушение, во всяком случае вокруг себя.
Она немножко подумала.
- Послушайте, - сказала она, - послушайте. Вдруг когда-нибудь, через
много лет, явится какаянибудь тетенька, будет проходить мимо и увидит,
как мы играем здесь, в саду. И, может, она спросит тебя, Томми: "Сколько
тебе лет, дружок?" А ты ответишь тогда: "53 года, если не ошибаюсь".
Томми радостно засмеялся.
- Тогда она, верно, подумает, что я просто коротыш, - сказал он.
- Да, ясное дело, - согласилась Пиппи. - Но тогда ты сможешь отве-
тить, что, когда ты был меньше, ты был больше.
Тут как раз Томми и Анника вспомнили, что мама не велела им слишком
долго оставаться у Пиппи.
- Нам, наверное, пора идти домой, - сказал Томми.
- Но мы снова придем завтра, - сказала Анника.
- Прекрасно! - сказала Пиппи. - Начнем строить снежный дом в восемь
часов утра.
Она проводила их до калитки, и ее рыжие косички болтались во все сто-
роны, когда она бежала обратно на Виллу Вверхтормашками.
- Подумать только, - сказал Томми чуть позднее, когда чистил зубы, -
подумать только, если бы я не знал, что это пилюльки крумеляки, то мог
бы поспорить, что это - обыкновенные горошины.
Анника стояла у окна детской в розовой пижамке и смотрела в сторону
Виллы Вверхтормашками.
- Ура, я вижу Пиппи! - в восторге закричала она.
Томми также поспешил к окну. Да, конечно! Теперь, когда на деревьях
больше не было листвы, можно было заглянуть даже на кухню к Пиппи. Пиппи
сидела у стола, склонив голову на руки. С мечтательным выражением в гла-
зах смотрела она на колеблющееся пламя стоявшей перед ней маленькой све-
чи.
- Она... она кажется такой одинокой, - сказала Анника, и голос ее
чуть задрожал. - О, Томми, скорей бы уж было утро, чтоб нам сразу же к
ней пойти.
Они молча стояли у окна, всматриваясь в зимний вечер. Над крышей Вил-
лы Вверхтормашками светили звезды. Там, в доме, была Пиппи. Она будет
там вечно. Странно было думать об этом. Пройдут годы, но Пиппи, и Томми,
и Анника не станут взрослыми. Если только, понятно, пилюли крумеляки не
потеряли свою силу! Настанут новые весны и лета, и новые осени и зимы,
но их игры будут продолжаться. Утром они выстроят снежный дом и спустят
трамплин с крыши Виллы Вверхтормашками. Когда настанет весна, они будут
карабкаться на дуплистый дуб, где растет лимонад, они будут играть в ис-
калыциков вещей и ездить верхом на лошади Пиппи, будут сидеть в дровяном
ларе и рассказывать разные истории. А иногда они, быть может, будут так-
же путешествовать на остров Куррекурредут, чтобы повидаться с Момо, Моа-
ной и другими детьми. Но они вечно будут возвращаться на Виллу Вверхтор-
машками. Да, это была на редкость утешительная мысль - Пиппи вечно будет
жить на Вилле Вверхтормашками.
- Вот сейчас она посмотрит в нашу сторону, и мы помашем ей рукой, -
сказал Томми.
Но Пиппи смотрела прямо перед собой мечтательными глазами. А потом
погасила свечу.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Сурабая - второй по величине город и порт в Индонезии.
2. Перевод Н. Беляковой.
3. Шведская поговорка. Тролль - самый распространенный персонаж скан-
динавского фольклора, живущий в горах или лесах; как правило, опасен для
человека, но глуп.
4. Игра слов в шведском языке; одно и то же выражение означает и "что
такое часы", и "который час".
5. Так - спасибо (швед.).
6. Шармонт - исковерканное французское слово charmant - очарова-
тельно, восхитительно.
7. В шведском языке "жмурки" и "слепой козел" обозначаются одним сло-
вом.
8. Фалинь (голл.) - небольшой трос из пеньки, которым шлюпка привязы-
вается к причалу.
9. Эту книжку о пиратах и морских разбойниках "Остров сокровищ" напи-
сал английский писатель Роберт Льюис Стивенсон (1850 - 1894).
10. Хамбо - шведский народный танец.
11. Карл XII - шведский король, правил с 1697 по 1718 год.
12. Рио - Рио-де-Жанейро, столица Бразилии, один из крупнейших портов
Южной Америки.