Приключения капитана Врунгеля | |
пошли на восток. Оттуда наш путь лежал в Красное море, через Суэцкий ка-
нал.
В канал вошли утром. Там вообще-то лоцманы корабли проводят. Но я че-
ловек бывалый. Суэцким каналом ходить мне не впервой, я там каждый каму-
шек знаю. Ну, и решил зря не тратиться - пошел без лоцмана. Идем. Фукс
на носу "впередсмотрящим", я в руле, а Лом подвахтенным: готовит на кам-
бузе завтрак. Он был мастером кулинарного дела; другой раз такого наст-
ряпает, что сыт по горло, а все равно сядешь, отведаешь. Вот и в этот
раз. С утра, знаете. Лом подвязал фартук, засучил рукава, затопил кам-
буз... Я заглянул к нему - куда там: здесь и без того жара, а у него
прямо кузница на полном ходу, ад кромешный. Огонь так и пышет, в кастрю-
лях кипит, жаркое румянится, а главное - аромат. Подливочки, соуса - это
у него был коронный номер. И такой запах пошел над Суэцким каналом, что
со всех сторон собрались звери - не закусить, так хоть понюхать. Стоят
по берегам, смотрят на нас, облизываются. И, знаете, здорово получается!
Мы два дела делаем зараз: во-первых, идем своим направлением, а во-вто-
рых, в непосредственной близости изучаем местную фауну. А фауна там бо-
гатейшая! Из Аравии пожаловали тигры, кабаны, приползли вараны, а с аф-
риканского берега - львы, слоны, носороги. Жираф тоже пришел из пустыни,
пронюхал и любуется нашим суденышком. Не знаю уж, какие там возникли у
него мысли, но только, судя по всему, он принял нашу яхту за плавучую
закусочную. Свесил шею, как подъемный кран, идет за нами по берегу,
слюнки пускает.
А тут Лом как раз закончил стряпню, накрыл стол на три персоны. Все
как полагается - тарелочки, вилочки, чистую скатерть постелил и выходит
из камбуза с миской в руках. И представьте: жвачное заинтересовалось,
лезет мордой прямо в миску; Лом на него кричит, ругается, а жираф - жи-
вотное невоспитанное, убеждения на него не действуют, тянется к миске
как ни в чем не бывало, зубы оскалил и уже облизывается. И сделать ниче-
го нельзя: свернуть некуда, канал узкий, по берегу не пойдешь. Применить
физические меры воздействия - это руль нужно бросить, а тут место очень
ответственное: рискованно. Фукс - тот увлекся изучением фауны, не видит
и не слышит ничего, а у Лома руки заняты... Тут одно спасение - ретира-
да.
- Отступайте, Лом! - приказал я.
- Есть отступать! - ответил Лом и давай пятиться задом в каюту по
трапу.
А у жирафа знаете какая шея! А тут он ее еще вытянул и тоже за Ломом
в каюту. Лом забился в самый конец, и жираф не отстает. И вот слышу. Лом
рапортует:
- Дошел до места!
Ну, я понял - дело дрянь, так и без завтрака останешься. Рискнул
все-таки: бросил на минуточку руль, захлопнул дверь, прищемил жирафу
шею. И подействовало, знаете, лучше всяких внушений: жираф уперся всеми
четырьмя ногами, выдернул шею из кубрика, выпрямился во весь рост. Но,
видимо, обиделось животное: оглянулось кругом, заржало и слопало флюгер.
Ну, это ущерб небольшой: флюгера у меня были запасные, а завтрак-то
все-таки спасли, как ни говорите. И жирафу, если разобраться, не так уж
обидно. Конечно, мы его, так сказать, в шею вытолкали, как непрошенного
гостя, но все-таки не голодным ушел. Они там привыкли в пустыне - камни
и те с голодухи гложут, так что флюгер для него тоже, знаете, не так се-
бе, а в некотором роде деликатес.
Да. Обсудили и этот поучительный случай, позавтракали с отменным ап-
петитом и пошли дальше.
К ночи прошли Суэц, тут заштилели и простояли около двух суток. Да
оно, знаете, и кстати. Отдохнули, поправили паруса, рангоут, обтянули
такелаж, генеральную уборочку произвели, и утром потянул ветерок. Мы
подняли паруса и вышли в Красное море.
Сначала спокойно шли правым бакштагом, а потом ветерок стал крепчать,
и нас здорово потрепало. Налетел самум из Сахары. Жарко, как в бане, ду-
хота страшная, зыбь, и Фукс, знаете, не выдержал, укачался. Он сначала
крепился, не показывал виду, потом сразу как-то сдал. Даже до койки не
дополз, улегся тут же на палубе, на ящике с провизией, стонет, обмахива-
ется страусовым пером. Жалко парня, однако ничем не поможешь. Морская
болезнь - безопасный, но неизлечимый недуг.
А в остальном все в порядке. Этот самум даже на руку нам: гонит "Бе-
ду" полным ходом. Идем хорошо. Так и меряем милю за милей. Я посмотрел,
проложил курс, оставил Лома в руле, а сам пошел вздремнуть в каюту. При
моей комплекции в этих широтах лучше нести ночную вахту, а Лом, он и
днем постоит, не растает. Да.
Ну, а к ночи жара несколько спала, мой старший помощник Лом отправил-
ся спать в каюту, а я встал в руль, веду судно.
Ночь в тех местах красива до чрезвычайности: вверху луна качается,
как фонарь на цепочке; море горит голубым, таинственным светом. Как в
сказке. Постоишь часок-другой, и полезет в голову всякая чертовщина:
разные там ковры-самолеты, драконы, привидения. Я это размечтался, вдруг
слышу - Фукс невнятно бормочет что-то. Прислушался... Ого, тут, похоже,
не морской болезнью, тут тропической лихорадкой пахнет! Слышу - бредит
бедняга, шепчет:
- Христофор Бонифатьевич, крокодил... Еще крокодил...
Ну, я закрепил руль, спустился в каюту, отпер аптечку, достал порцию
хины, выхожу, а Фукс не унимается:
- Двадцать семь крокодилов, двадцать восемь крокодилов, тридцать кро-
кодилов...
- Полно, Фукс, будет вам крокодилов считать! Сглотнитека лучше, - го-
ворю я.
И только шагнул, мне под ногу подвернулась какая-то гадина. Я попя-
тился, поскользнулся, упал, хину рассыпал. Тут кто-то меня за палец -
цап! Ну, знаете, тут и я испугался, закричал. На крик выскочил Лом и
только ступил на палубу - слышу: тоже кричит.
А Фукс, как часы, считает:
- Сорок пять крокодилов... Пятьдесят крокодилов...
Тут есть от чего прийти в панику. Но я взял себя в руки, вскочил,
чиркнул спичкой - и, поверите ли, вижу: действительно, полна палуба кро-
кодилов. Крокодильчики мелкие, новорожденные и безопасные по существу,
но все-таки, знаете, неприятные животные. С ними я уже не стал церемо-
ниться, взял швабру и давай прямо за борт, в родную стихию.
А когда палуба несколько очистилась, я поинтересовался, откуда же это
нашествие. И вижу - лезут из щели, из ящика. Ну, тогда я все понял: нам
в той деревне по ошибке или с умыслом вместо страусовых яиц отгрузили
крокодильи. А тут жара, да еще Фукс сверху улегся, высидел, вот они и
полезли.
Установив причину чрезвычайного происшествия, я без труда избавился и
от его последствий. Не стал даже ящик распаковывать. Провел просто доску
от той щели за борт - вроде мостика, и они полным ходом, как по конвейе-
ру, один за одним так и лезли до самого Адена. А после уж, в Адене,
вскрыли ящик, глядим - одни скорлупки остались... Да-с.
Устранив крокодилов и водворив порядок на судне, я несколько успоко-
ился. Но ненадолго: судьба готовила мне новые испытания.
Мы шли вдоль берегов Эритреи. Лом спал в каюте. Фукс - на палубе.
Ураган стих, все предвещало спокойствие. Вдруг перед самым рассветом
слышу где-то в море раздирающий душу крик.
- Все наверх! Человек за бортом! - крикнул я. - Руль на борт, поворот
оверштаг!
Экипаж мгновенно принимает необходимые меры: полетели в море спаса-
тельные средства - круги, шары, концы... и вот поднимают на борт потер-
певшего.
Гляжу - унтер-офицер в мокром виде. Внешностью не блещет, однако от-
ряхнулся, прокашлялся и взял под козырек:
- Сержант итальянской армии Джулико Бандитто к вашим услугам.
- Да какие уж тут услуги! - говорю я. - Скажите, дорогой мой, спаси-
бо, что так обошлось, да расскажите, как вы сюда попали и что мне с вами
делать?
- Прогуливаясь в нетрезвом виде, сдут ветром в море. Прошу вас, капи-
тан, высадить меня в любом месте на итальянском берегу.
- Э, батенька, - говорю я, - далеконько же вас занесло! Италия-то вон
где...
- Италия везде, - перебил сержант. - И здесь, - показывает направо, -
Италия, и здесь, - показывает налево, - Италия... Весь мир - Италия!
Ну, я спорить не стал. Думаю: "Хмель-то у него еще не прошел, так че-
го с пьяным разговаривать?"
Опять же пришлось принять во внимание, что в те годы такие вот молод-
чики в Италии взяли верх над народом и весь мир собирались к рукам приб-
рать. И невдомек было этим жуликам и бандитам, что их главный бандит до
того высоко сапоги занесет, что так, вверх сапогами, его и повесят...
Ну, а тогда ходил он еще вверх головой и чужую землю топтал. Да-с.
В общем, я возражать не стал. Думаю: "Разделаюсь поскорее с таким
гостем, и то хорошо".
- Ладно, - говорю, - Италия так Италия. Куда вас поточнее-то? Сюда
или туда?
- А вон, - говорит, - туда, к тем скалам, прошу вас.
Ну, я, ничего не подозревая, причаливаю к скалистому берегу, подаю
сходню. Тут мой сержант опять берет под козырек:
- Благодарю вас, господин капитан. А теперь потрудитесь сойти с суд-
на.
- Полноте, батенька, некогда мне, да и не к чему. Идите уж...
- Ах так? - говорит он, достает свисток, и вдруг, понимаете, из-за
скал налетает рота головорезов. Щелк-щелк! - и, гляжу, весь мой экипаж в
наручниках, и я в том числе.
Подхватили нас под микитки и повели по сильно пересеченной местности.
Кругом скалы, горы, бесплодная почва... Ну, привели в лагерь, доложили.
Мы стоим, ждем.
Наконец выходит полковник с тарелкой в руках; стоит, уплетает макаро-
ны.
- Ага, - говорит, - вторглись на итальянскую территорию. Все ясно:
судно конфисковать, людей поставить на полевые работы, о дальнейшем зап-
росить Рим.
Ну, и погнали нас на работу. За день мы намучились, проголодались.
Хорошо еще. Фукс запустил руку в торбу к мулу, извлек горсть овса -
только и поели.
А к ночи приходит сержант Джулико. Пожалел все-таки, отблагодарил за
спасение: принес тарелку макарон из своего пайка.
Неприятно принимать такие подачки, но голод, как говорится, не тетка.
Я разделил макароны по-братски, отведал. Лом - тот отсутствием аппетита
никогда не страдал - набросился, а Фукс, смотрю, чванится: понюхал и нос
воротит.
- Разве это макароны? - говорит он. - Это же скверная подделка. Ай,
господин сержант, у вас здесь такой благодатный климат, а вы всякую
дрянь едите и кукурузу сеете! Да здесь можно такую макаронную плантацию
развести, что на всю Италию хватит! Вы доложите полковнику: я, если
угодно, сделаю опытную посадочку. У меня и рассада есть - на судне оста-
лась.
Я глаза вытаращил: до чего же врет парень! А Джулико этот уши разве-
сил и действительно побежал докладывать. И что бы вы думали: отдали нас
в распоряжение Фукса, отвели ему участок, принесли с "Беды" макароны,
кругом поставили караул. Сам полковник пришел.
- Сажайте, - говорит, - но смотрите: обманете - шкуру спущу!
Я вижу - этот действительно спустит, ну и решил предостеречь Фукса.
- Бросьте вы это дело, - шепчу я, - ведь ничего не выйдет, кроме неп-
риятностей...
А он только рукой махнул:
- Будьте покойны, Христофор Бонифатьевич. Только тихо!
И вот, понимаете, раскопали мы не торопясь грядки. Фукс на виду у
всех наломал макароны, посадил, поливает.
И представьте, через три дня взошли! Сперва этакие, знаете ли, зеле-
ные росточки, потом листочки...
Фукс ходит, окучивает, рассказывает итальянцам:
- Это вам не какая-нибудь дешевая подделка, это натуральный продукт!
Вот вырастут повыше, станут в рост человека, тогда вы их косите, листья
обламываете на корм скоту, а стебли бросаете прямо в кастрюлю, варите -
и получаете превосходное кушанье.
И поверили итальянцы. Да и я, признаться, поверил. Убедительно. Рас-
тут ведь. Факт! И вот этот полковник спрашивает:
- Нельзя ли засеять все поле?
- Нет, почему же, можно, пожалуйста, - говорит Фукс, - только семен-
ного материала маловато. А если ваши сеять, их надо спиртом поливать,
иначе не взойдут.
- Ну что ж, мои молодцы польют, - говорит полковник и распорядился.
На другой день выкатили цистерну спирта, высыпали все макароны, что
были, соорудили цепы, обмолотили, засеяли и пошли поливать. Но только,
знаете, на поле немного попало, все больше в рот солдатам. Вечером и
полковник прибыл, тоже пригубил, и такое пошло веселье по всему лагерю:
песни, шум, драки начались. А к ночи взошла луна, лагерь утих, только
храп слышен по полю. А мы скорее на берег, на "Беду". Подняли паруса и
пошли.
- Ну, - говорю, - Фукс, вам бы агрономом быть, а не матросом. Как это
вы достигли такого совершенства? Ведь это чудо, чтобы макароны проросли.
- Никакого чуда, Христофор Бонифатьевич, просто ловкость рук, - отве-
чает Фукс. - У меня горсточка овса осталась в кармане, а с овсом не то
что макароны - окурки и те взойдут.
Вот оно как. В общем, благополучно ускользнули. Ну, а на другой день
я обогнул мыс Гвардафуй и пошел прямо на юг.
Глава IX О старых обычаях и полярных льдах
Океан встретил нас ровным пассатом. Идем день, другой. Влажный ветер
несколько умеряет жару, однако прочие признаки указывают на пребывание в
тропической зоне. Синее небо, солнце в зените, а главное - летучие рыбы.
Замечательно красивые рыбки! Порхают над водой, как стрекозы, и дразнят
душу старого моряка. Недаром, знаете, летучая рыба - символ океанского
простора.
Вот эти рыбки, будь они неладны, воскресили во мне воспоминания юнос-
ти, первое плавание... экватор...
Экватор, как вам известно, линия воображаемая, однако вполне опреде-
ленная. Переход ее с давних пор сопровождается небольшим самодеятельным
спектаклем на корабле: якобы морской бог Нептун является на судно и пос-
ле непродолжительной беседы с капитаном, тут же на палубе, купает моря-
ков, впервые посетивших его владения.
Я решил тряхнуть стариной и возродить этот старый обычай. Тем более,
декорации несложные, костюмы тоже - с этой стороны постановка трудностей
не представляет. Но вот с актерским составом просто зарез. Я, знаете,
единственный бывалый моряк на судне, я же и капитан, и волей-неволей мне
же приходится изображать Нептуна.
Но я нашел выход: с утра приказал выставить бочку с водой, затем ска-
зался больным и вплоть до выздоровления по всем правилам сдал Лому ко-
мандование судном. Лом выразил мне соболезнование, однако с удовольстви-
ем заломил фуражку на капитанский манер и приказал Фуксу чистить медные
части.
А я заперся в каюте и занялся подготовкой: сделал бороду из швабры,
соорудил трезубец, корону, а сзади прицепил хвост наподобие рыбьего. И
должен без хвастовства сказать: получилось отлично. Я, знаете, посмотрел
в зеркало: ну, куда там - Нептун, да и только. Как живой!
И вот, когда, по моим расчетам, "Беда" пересекла экватор, я в полном
облачении поднялся на палубу...
Результат получился необычайный, но несколько неожиданный. Отсутствие
предварительной проработки спектакля и незнание старых морских обычаев
направили воображение моего экипажа в нежелательную для меня сторону.
Я вышел.
Мой старший помощник Лом гордо стоял у штурвала, пристально вглядыва-
ясь в горизонт. Фукс, обливаясь потом, усердно "драил медяшку".
Летучие рыбы по-прежнему порхали над волнами.
Спокойствие царило на палубе корабля, и мой выход в первый момент ос-
тался незамеченным.
Ну, я решил обратить на себя внимание: грозно стукнул трезубцем и за-
рычал. Тут оба они встрепенулись и замерли от изумления. Наконец придя в
себя. Лом нерешительно шагнул мне навстречу и смущенным голосом произ-
нес:
- Что с вами, Христофор Бонифатьевич?
Я ждал этого вопроса и заранее подготовил ответ в стихотворной форме:
Я Нептун - морское чудо, Мне подвластна вся вода, Рыбы, ветры и суда.
Рапортуйте мне: откуда И куда идет "Беда"?
Тут лицо Лома выразило мгновенный испуг, который затем перешел в от-
чаянную решимость. Лом бросился, как леопард, облапил меня своими ручи-
щами и потащил к бочке. - Поддержать капитана за ноги! - скомандовал он
на ходу.
А когда Фукс выполнил приказание. Лом добавил несколько спокойнее:
- Старика хватил солнечный удар, необходимо освежить ему голову.
Я пробовал отбиваться, пробовал убеждать их, что, согласно веками ус-
тановленным обычаям, не мне, а им следует купаться по случаю прохождения
экватора, но они не слушали. И вот понимаете, приволокли меня к бочке и
принялись окунать в воду.
Корона моя размокла, трезубец упал. Положение прискорбное и почти
безвыходное, но я собрался с последними силами и в момент между двумя
погружениями бодро скомандовал:
- Отставить макать капитана!
И, представьте себе, подействовало.
- Есть отставить макать капитана! - гаркнул Лом, вытянув руки по
швам.
Я ухнул в воду... Одни ноги торчат. Мог бы и захлПИПуться, да хорошо.
Фукс догадался: завалил бочку набок, вода вылилась, и я застрял. Сижу,
как рак-отшельник, не могу отдышаться. Ну, потом оправился и вылез, тоже
этак, рачьим манером, кормой вперед.
Вы сами понимаете, какой ущерб моему авторитету нанесло это событие.
А тут еще, как назло, мы потеряли пассат. Наступил мертвый штиль, и без-
делье воцарилось на судне. И вот, знаете, как утро. Лом с Фуксом устраи-
ваются на палубе, ноги под себя, по-турецки, карты в руки и дуются без
отдыха в подкидного дурака.
Я посмотрел день, посмотрел другой и прекратил это дело. Я вообще-то
противник азартных игр, а тут тем более, поскольку это увлечение угрожа-
ло срывом дисциплины. Ведь вы учтите: Фукс жульничает, каждый кон остав-
ляет Лома дураком, да еще подкидным! Какое уж тут уважение!
А с другой стороны, просто так запретить игру - умрут со скуки. А по
мне, пусть уж лучше помощник дурак, чем покойник.
Тогда я предложил им шахматы. Это как-никак игра мудрецов, изощряет
ум, развивает стратегические способности. К тому же спокойный характер
этой игры позволяет обставить ее по-семейному.
И вот мы водрузили на палубе стол, вытащили самовар, над головой рас-
тянули тент из паруса и в такой обстановке, за чашкой чаю, с утра до но-
чи предавались бескровным поединкам.
Вот так однажды мы с Ломом засели с утра доигрывать незаконченную
партию. Жара стояла убийственная, и Фукс, свободный от игры, полез ку-
паться.
Король Лома беспомощно жался к уголку. Я уже предвкушал сладость зас-
луженной победы, вдруг резкий крик за бортом нарушил ход моих мыслей.
Взглянул - вижу, над водой шляпа Фукса. (Он купался в головном уборе,
опасаясь солнечного удара.) Отчаянно вопя. Фукс бьет по воде руками и
ногами, поднимает тучи брызг и со всей скоростью, которую позволяли раз-
вивать его ходовые качества, приближается к "Беде". А за ним, рассекая
лазурную гладь моря, бесшумно скользит над водой спинной плавник огром-
ной акулы.
Настигнув несчастного, акула перевернулась на спину, открыла свою
страшную пасть, и я понял, что Фуксу пришел конец. Не отдавая отчета в
своих действиях, я схватил со стола первое, что подвернулось под руку, и
изо всей силы швырнул в морду морского хищника.
Результат получился разительный и необычайный: зубы чудовища мгновен-
но сомкнулись, и в ту же секунду, бросив преследование, акула заверте-
лась на месте. Она выпрыгивала из воды, жмурилась и, не разжимая челюс-
тей, сквозь зубы отплевывалась во все стороны.
Фукс тем временем благополучно добрался до судна, вскарабкался на
борт и в изнеможении подсел к столу. Он пытался что-то сказать, но от
волнения глотка его пересохла, и я поспешил налить ему чаю.
- Вам с лимоном? - спрашиваю. Протянул руку к блюдцу, а там нет ниче-
го.
Тогда я все понял. В минуту смертельной опасности лимон подвернулся
мне под руку и решил участь Фукса. Акулы, знаете, непривычны к кислому.
Да что там акулы, вы сами, молодой человек, попробуйте лимон целиком -
так скулы сведет, что и рта не откроете.
Пришлось запретить купание. Запас лимонов у нас, правда, еще сохра-
нился, но ведь нельзя же рассчитывать, что всегда попадешь так удачно.
Да-с. Устроили душ на палубе, обливали друг друга из ведра, но ведь это
все полумеры, и жара замучила нас совершенно.
Я даже несколько похудел, и не знаю, чем бы все кончилось, если бы в
одно прекрасное утро не потянул наконец ветерок.
Изнуренный бездельем экипаж проявил необычную энергию. Мы мгновенно
поставили паруса, и "Беда", набирая ход, пошла дальше, на юг.
Вас, может быть, удивит взятое мною направление? Не удивляйтесь,
взгляните на глобус: идти вокруг света вдоль экватора долго и трудно.
Многих месяцев пути требует такой поход. У полюса же вы легко можете
хоть пять раз в день обойти земную ось кругом, тем более что и дни там,
на полюсе, бывают до шести месяцев продолжительностью.
Вот мы и стремились к полюсу и с каждым днем спускались все ниже.
Прошли умеренные широты, приблизились к Полярному кругу. Тут уж, знаете,
холодок дает себя чувствовать. И море не то: вода серая, туманы, низкая
облачность. На вахту выходишь в шубе, уши мерзнут, на снастях сосульки.
Однако мы и не думали об отступлении. Напротив, пользуясь попутными
ветрами, мы с каждым днем спускались все ниже и ниже. Легкая зыбь не
причиняла нам беспокойства, экипаж чувствовал себя отлично, и я с нетер-
пением ждал того момента, когда на горизонте откроется ледяной барьер
Антарктики.
И вот однажды Фукс, обладавший орлиным зрением, неожиданно восклик-
нул:
- Земля на носу!
Я было подумал, у меня или у Лома нос не в порядке. Провел даже ла-
донью, утерся. Нет, все чисто.
А Фукс опять кричит:
- Земля на носу!
- Может, по носу земля? - говорю я. - Так вы. Фукс, так бы и говори-
ли. Пора привыкнуть. Но только не вижу я вашей земли...
- Так точно, по носу земля, - поправился Фукс. - Вон там, видите?
- Не вижу, признаться, - сказал я.
Но прошло еще с полчаса - и что бы вы думали? Точно. Тут уж и я заме-
тил темную полоску на горизонте, и Лом заметил. Действительно, похоже на
землю.
- Молодец, Фукс, - говорю я, а сам беру бинокль, пригляделся и вижу -
ошибка! Не земля, а лед. Огромный айсберг стоповидной формы.
Ну, я взял курс прямо на него, и два часа спустя, сверкая тысячами
огней в лучах незаходящего солнца, айсберг встал у нас перед носом.
Точно стены хрустального замка, возвышались над морем голубые уступы.
Холодом и мертвенным спокойствием веяло от ледяной горы. Зеленые волны с
рокотом разбивались у ее подножия. Нежные облака цеплялись за вершину.
Я немного художник в душе. Величественные картины природы волнуют ме-
ня до чрезвычайности. Скрестив руки на груди, я застыл от изумления, со-
зерцая ледяную громаду.
И вот, откуда ни возьмись, тощий тюлень высунул из воды свою глупую
морду, бесцеремонно вскарабкался по склону, развалился на льду и давай,
понимаете, чесать бока!
- Пошел вон, дурак! - крикнул я.
Думал - уйдет, а он хоть бы что. Чешется, сопит, нарушает торжествен-
ную красоту картины.
Тут я не выдержал и совершил непростительный поступок, результатом
которого едва не явилось бесславное окончание нашего похода.
- Подать ружье! - говорю я.
Фукс юркнул в каюту, вынес винтовку. Я прицелился... Бац!
И вдруг гора, казавшаяся незыблемой твердыней, со страшным грохотом
раскололась пополам, море закипело под нами, осколки льда загремели по
палубе. Айсберг совершил этакое сальто-мортале, подхватил "Беду", и мы
чудесным образом оказались на самой верхушке ледяной горы.
Ну, потом стихии несколько успокоились. Успокоился и я, осмотрелся.
Вижу - положение неважное: яхта застряла среди неровностей льда, села
так, что и не сдвинешь, кругом неприветливый серый океан, а внизу, у
подножия ледяной горы, болтается все тот же тюлень-негодяй, смотрит на
нас, ухмыляется самым наглым образом.
Экипаж, несколько смущенный всей этой историей, молчит. Ждет, видимо,
объяснений непонятного явления. И я решил блеснуть запасом познаний и
тут же на льду провел небольшую лекцию.
Ну, объяснил, что айсберг вообще опасный сосед для корабля, особенно
в летнюю пору. Подтает подводная часть, нарушится равновесие, перемес-
тится центр тяжести, - и вся эта громадина держится, так сказать, на
честном слове. И тут не то что выстрела, тут громкого кашля бывает дос-
таточно, чтобы разрушилось все это природное сооружение. И ничего удиви-
тельного нет, если айсберг переворачивается... Да.
Ну, экипаж выслушал с должным вниманием мои объяснения. Фукс промол-
чал из скромности, а Лом со свойственной ему непосредственностью задал
несколько неделикатный вопрос.
- Ладно, - говорит, - как он перевернулся - это дело прошлое, а вы,
Христофор Бонифатьевич, скажите, как его назад переворачивать?
Тут, молодой человек, действительно подумаешь: как ее переворачивать,
такую громадину? А делать что-то надо. Не век же сидеть на льду.
Ну, я погрузился в размышления, стал обдумывать создавшееся положе-
ние, а Лом тем временем подошел к делу несколько несерьезно, с кондачка:
переоценил свои силы и решил самостоятельно спустить яхту на воду. Взял,
понимаете, топор, размахнулся и отколол глыбу тонн в двести.
Он, видимо, хотел подрубить таким образом нашу ледяную подставку. На-
мерение весьма похвальное, но совершенно необоснованное. Недостаточные
познания в области точных наук не позволили Лому предугадать результаты
его усилий.
А результаты получились как раз обратные. Как только глыбы отделились
от нашей горы, гора, понятно, стала легче, приобрела некоторый дополни-
тельный запас плавучести, всплыла. Словом, к тому времени, когда я выра-
ботал план действий, верхушка айсберга вместе с яхтой благодаря усилиям
Лома поднялась еще футов на сорок.
Тут Лом опомнился, раскаялся в своем легкомысленном поведении и со
всем рвением, на которое был способен, принялся выполнять мои приказа-
ния.
А мой план был проще простого: мы поставили паруса, натянули шкоты и
вместе с айсбергом полным ходом пошли назад, на север, поближе к тропи-
кам. И тюлень с нами отправился.
И вот, знаете, недели не прошло, наша ледышка стала таять,
уменьшаться в размерах, потом в одно прекрасное утро хрустнула, сделала
вторичный переворот, и "Беда", как со стапеля, мягко стала на воду. А
тюлень, понимаете, оказался наверху, но не удержался, поскользнулся и
плюх мешком к нам на палубу! Я схватил его за шиворот, высек ремнем для
острастки и отпустил. Пусть плавает. А Лом тем временем сделал поворот,
"Беда" снова легла на курс "зюйд", и мы вторично направились к полюсу.
Глава Х, в которой читатель знакомится с адмиралом Кусаки, а экипаж
"Беды" - с муками голода
Снова серые облака, туманы, снова шубы пришлось надеть...
И вот однажды в морозную погоду мы идем не спеша. Вдруг как ухнет!
Взрыв не взрыв, гром не гром - не поймешь.
Подождали, прислушались - тишина, потом снова: бабах! И опять тишина.
Я заинтересовался, заметил направление и повел "Беду" навстречу зага-
дочному явлению.
И вот видим: на горизонте - подобие плавучей горы. Подходим. Нет, не
гора, просто облако тумана. Вдруг из середины его вздымается столб воды,
фонтаном падает в море, при этом глухой раскат снова разносится по океа-
ну и сотрясает "Беду" от киля до клотика.
Страшновато стало, но любопытство и стремление обогатить науку раз-
гадкой непонятного явления победили во мне чувство осторожности. Я встал
в руль и ввел судно в туман. Иду, смотрю - сосульки с бортов начинают
падать, да и так заметно значительное потепление. Сунул руку за борт -
вода только что не кипит. А перед носом в тумане вырисовывается нечто
огромное, вроде сундука, и вдруг этот сундук - апчхи!
Ну, тогда я все понял: кашалот, понимаете, зашел из Тихого океана,
простудился во льдах Южного полюса, подхватил грипп, лежит тут и чихает.
А раз так, неудивительно и нагревание воды: заболевания простудного ха-
рактера обычно сопровождаются повышенной температурой.
Можно бы загарпунить этого кашалота, но неудобно пользоваться болез-
ненным состоянием животного. Не в моих это принципах. Напротив, я взял
на лопату хорошую порцию аспирина, нацелился и только хотел сунуть ему в
пасть, вдруг, понимаете, налетел ветерок, подкатила волна. Ну и, знаете,
промахнулся, не попал. Аспирин рассыпался и вместо рта да в дыхало - в
ноздри, так сказать.
Кашалот вздохнул, замер на секунду, зажмурил глаза - и вдруг опять
как чихнет, да прямо на нас.
Ну уж чихнул так чихнул! Яхта взвилась под самые облака, потом пошла
на снижение, перешла в штопор, и вдруг... хлоп!
От удара я потерял сознание, а когда очнулся, смотрю - "Беда" лежит
на боку, на палубе огромного корабля. Фукс запутался в снастях. Лом -
тот и вовсе вывалился от толчка и сидит тут же рядом, в несколько неу-
добной позе. А навстречу нам под защитой дальнобойных орудий шествует
важной походкой небольшая группа господ, в чинах, судя по мундирам, не
ниже адмиральских.
Я представился. Они, со своей стороны, объяснили, что являются между-
народным комитетом по охране китов от вымирания. И тут же на палубе учи-
нили мне допрос: кто, откуда, какие цели преследует мой поход, не встре-
чал ли я китообразных, а если встречал, какие меры принял для защиты их
от вымирания.
Ну, я рассказал своими словами: так, мол, и так, поход спортивный,
кругосветный, встретил одного кашалота в болезненном состоянии и оказал
посильную помощь, предписанную в таких случаях медициной.
Они выслушали, пошептались, поставили у яхты конвой и удалились на
совещание. И мы сидим, ждем, тоже совещаемся.
- Вынесут благодарность. Может, медаль дадут, - говорит Лом.
- Что медаль! - возражает Фукс. - По мне, лучше чтонибудь деньгами...
Ну, а я воздержался, промолчал.
Час так прошел, два, три. Скучно стало. Я отправился туда, на совеща-
ние. Пустили. Я сел в уголок и слушаю. А у них уже прения идут. Как раз,
знаете, взял слово представитель одной восточной державы, адмирал Куса-
ки.
- Наша общая цель, - сказал он, - охрана китообразных от вымирания.
Какие же средства есть у нас для достижения этой благородной цели? Вы
все прекрасно знаете, господа, что единственным действенным средством
является уничтожение китообразных, ибо с уничтожением их некому будет и
вымирать. Теперь разберем случай, ставший предметом нашего обсуждения:
капитан Врунгель, вопрос о котором стоит на повестке дня, как он сам
признает, имел полную возможность уничтожить встреченного им кашалота. А
что сделал этот жестокий человек? Он позорно отстранился от выполнения
своего высокого долга и предоставил бедному животному вымирать сколько
ему заблагорассудится! Можем ли мы закрыть глаза на такое преступление?
Можем ли мы пройти мимо такого вопиющего факта? Нет, господа, мы не мо-
жем. Мы должны наказать преступника. Мы должны отобрать его судно и пе-