Приключения капитана Врунгеля | |
кает... А я, знаете, просемафорил ему: "С легким паром", развернулся и
пошел назад в Сидней.
А там, в Сиднее, возвратил бумеранги владельцу, попрощался с партне-
ром по гольфу, поднял флаг.
Ну, конечно, провожающие были, принесли фрукты, пирожные на дорогу. Я
поблагодарил, отдал швартовы, поднял паруса и пошел.
Глава XVII, в которой Лом вновь покидает судно
На этот раз неудачно все получилось. Едва миновали берега Новой Гви-
неи, нас нагнал тайфун чудовищной силы. "Беда", как чайка, металась по
волнам. Нырнет, выскочит, снова нырнет. Горы воды падают на палубу.
Снасти стонут. Ну что вы хотите - тайфун!
Вдруг яхта, как волчок, закрутилась на месте, а секунду спустя ветер
совершенно затих. Лом и Фукс, незнакомые с коварством тайфуна, облегчен-
но вздохнули. Ну, а я понял, в чем дело, и, признаться, пришел в большое
расстройство. Попали в самый центр урагана. Тут, знаете, добра не жди.
Ну и началось. После непродолжительного затишья ветер снова засвис-
тел, как тысяча чертей, паруса лопнули со страшным треском, мачта согну-
лась, как удочка, переломилась пополам, и весь рангоут вместе с такела-
жем полетел за борт.
В общем, потрепало нас как надо.
А когда разъяренный океан несколько успокоился, я вышел на палубу и
осмотрелся. Разрушения были огромны и непоправимы. Запасные паруса и
концы, правда, хранились у нас в трюме, но на одних парусах без мачт,
сами понимаете, не пойдешь. И тут, вдали от больших океанских дорог, нас
ждала страшная участь: мы годами могли болтаться среди океана. А это,
знаете, перспектива не из приятных.
Угроза медленной смерти нависла над нами, и, как всегда в таких слу-
чаях, я вспомнил свою долгую жизнь, свое милое детство.
И вот, представьте себе, воспоминание это дало мне ключ к спасению.
Еще будучи мальчиком, я любил клеить и запускать воздушных змеев. Ну,
и вспомнив об этом прекрасном занятии, я воспрянул духом. Змей! Бумажный
змей - вот спасение!
Корзины от прощальных подношений пошли на каркас. Ну, а потом мы сва-
рили клейстер, собрали все бумажное, что было на судне - газеты, книжки,
разную коммерческую корреспонденцию, - и принялись клеить. И скажу вам,
не хвастаясь, змей получился на славу. Уж кто-кто, а я-то в этом деле
специалист. Ну, а когда высохло это сооружение, мы выбрали канат подлин-
нее, выждали ветерок, запустили...
И ничего, знаете, прекрасно потянуло, пошла наша яхта и снова стала
слушать руля.
Я развернул карту, выбираю место, куда зайти для ремонта. Вдруг слышу
странные какие-то звуки. Потрескивает что-то на палубе. Встревоженный,
поднимаюсь и вижу страшную картину: конец, на котором держался наш змей,
зацепился за брашпиль и к моменту моего прихода перетерся и, как гово-
рится, на волоске держится.
- Аврал! Все наверх! - скомандовал я.
Лом и Фукс выскочили на палубу. Стоят, ждут моих распоряжений.
Но распорядиться было нелегко. Тут, сами понимаете, нужно бы наложить
узел. Но ветер усилился, канат натянулся, как струна, а струну, знаете,
не завяжешь.
И я уже думал - все кончено. Но тут исполинская сила Лома нашла над-
лежащее применение. Он, понимаете, хватается одной рукой за канат, дру-
гой за скобу на палубе, напрягает бицепсы. На канате появляется слаби-
на...
- Так держать, не отпускать ни в коем случае! - скомандовал я, а сам
стал накладывать узел.
Но тут вдруг неожиданно шквал налетает на нас с кормы, змей рванулся,
скоба вылетела из палубы, как морковка из грядки, и Лом взвился в обла-
ка, едва успев крикнуть:
- Есть так держать!
Ошеломленные, мы с Фуксом посмотрели вслед. А Лома уже и не видно
совсем. Мелькнула в облаках черная точка, и наш храбрый товарищ покинул
нас среди океана...
Наконец я пришел в себя, взглянул на компас, заметил направление,
оценил на глаз погоду. И, должен сказать, выводы получились неважные:
свежий ветер силою в шесть баллов со скоростью до двадцати пяти миль в
час уносил моего старшего помощника к берегам Страны восходящего солнца.
Мы же снова беспомощно болтались по волнам, лишенные двигателя и управ-
ления.
Я расстроился, ушел с горя спать и, только немного забылся, слышу -
Фукс меня будит. Ну, я протер глаза, поднимаюсь и, поверите ли, вижу:
коралловый остров справа по курсу. Все как полагается: пальмы, лагуна...
Тут, знаете, если пристать, можно и парусишки кое-как соорудить. Словом,
фортуна, как говорится, нам улыбнулась, но, увы, улыбка-то эта оказалась
фальшивой.
Посудите сами: ветерок гонит нас не спеша, вот мы поравнялись с ост-
ровом, вот он рядом, рукой подать... Но ведь это только так говорится, а
поди-ка найди руку в двести сажен... Словом, ясно: проносит мимо.
Другой бы на моем месте растерялся, но я, знаете, не таков. Морская
практика рекомендует в подобных случаях забрасывать на берег якорь на
конце. Рукой, конечно, не забросишь: тут нужна пушка или ракета. Ну, по-
нятно, я бросаюсь в каюту, ищу указанные предметы, перерыл, перекопал
все - нет, понимаете, ни ракет, ни пушки: недосмотрел, не захватил при
отправлении. Лезут под руки все большие предметы туалета: галстуки, под-
тяжки... Из них, знаете, пушки не сделаешь.
Но тут небольшая экскурсия в прошлое подсказала мне план дальнейших
действий.
Я, видите ли, не могу сказать, чтобы в детстве отличался примерным
поведением. Напротив, с общепризнанной точки зрения, я хотя хулиганом и
не был, но озорником был, не скрою. И такой инструмент, как рогатка, ни-
когда не покидал моего кармана... Да.
Вспомнил я это дело, и меня как осенило: пушку, конечно, из подтяжек
не соорудишь, а рогатку - почему же? И вот я хватаю шесть пар тугих ре-
зиновых подтяжек и устраиваю на палубе этакую рогатку увеличенных разме-
ров.
Ну, а дальше понятно; заряжаю ее небольшим якорем, затем мы вместе с
Фуксом лебедкой натягиваем ее потуже. Я командую:
- Внимание!
Затем обрубаю конец, и якорь взвивается, унося с собой тонкий, но
прочный канат. И вижу - порядок! Якорь взял.
А полчаса спустя мы уже были на берегу, и наши топоры звенели, нару-
шая торжественную тишину девственного леса.
Конечно, тяжеленько пришлось вдвоем, но справились. Отлично справи-
лись.
Тайфун потрепал нас изрядно, пришлось, знаете, заново проконопатить
борта, просмолить всю яхту, а главное, поставить новый рангоут и таке-
лаж. Пришлось потрудиться на славу. Но зато все поправили. А с мачтой
так просто прекрасно у нас уладилось: выбрали небольшую стройную
пальмочку, выкопали вместе с корнями, да так и поставили целиком. Сверху
укрепили, как полагается, вантами, а внизу, в трюме, вместо балласта на-
сыпали земли, полили, и, знаете, принялась наша мачта.
Ну, потом скроили паруса, сшили, подняли и пошли.
Управлять судном с таким вооружением, конечно, несколько непривычно,
но зато есть и удобства: листья над головой шумят, зелень ласкает
глаз... Потом плоды на пальме созрели, и так это приятно, знаете: стоишь
на вахте, жара, мучает жажда, но стоит вам несколько подняться по мачте,
и в руке у вас молодой кокосовый орех, полный свежего молока. Прямо не
яхта, а плавучая плантация...
Да. Идем так, поправляемся на фруктовой диете, держим курс к месту
предполагаемой посадки Лома. День идем, два идем. И вот на третий день
по носу у нас открылась земля. В бинокль видно: порт, входные знаки, го-
род на берегу... Зайти бы, конечно, недурно, но я, знаете, воздержался,
не пошел. Там вообще-то иностранцев не очень ласково тогда принимали, а
у меня, тем более, личные счеты с господином Кусаки. Ну его к свиньям.
Глава XVIII Самая печальная, так как в ней "Беда" гибнет, на этот раз
уже безвозвратно
Вот я и пошел сторонкой. Иду. День прошел - ничего, а к ночи пал ту-
ман. Такой туман - ничего не видно, хоть глаз выколи. Со всех сторон
сигналы, гудки, сирены воют, звонят колокола... Тревожно, но зато, знае-
те, весело. Да только недолго продолжалось это веселье. Слышу, летит на
нас быстроходное судно. Пригляделся, вижу - миноносец на полном ходу. Я
- вправо на борт. Смотрю, и он право на борт. Я влево, и он влево...
И вот, понимаете, страшный удар, борта затрещали, вода хлынула на па-
лубу, и "Беда", рассеченная пополам, стала медленно погружаться в пучи-
ну.
Ну, вижу, конец!
- Фукс, - говорю я, - берите спасательный круг и плывите прямо на
вест. Здесь недалеко.
- А вы? - спрашивает Фукс.
- А мне, - говорю, - некогда. Вот запись нужно сделать в журнале, с
судном попрощаться, а главное, мне туда не по дороге...
- И мне, Христофор Бонифатьевич, тоже не по дороге. Не тянет меня ту-
да.
- Напрасно, Фукс, - возражаю я, - там все-таки берег, различные кра-
соты, священная гора Фудзияма...
- Да что красоты! - отмахнулся Фукс. - Там с голоду ноги протянешь.
Работы не найдешь, а по старой специальности, по карточной части, мы
против них никуда не годимся. Обдерут, как липку, по миру пустят. Уж я
лучше с вами.
И так меня тронула эта верность, что я ощутил прилив сил. "Эх, - ду-
маю, - рано панихиду петь!" Осмотрел размеры повреждений, достал топор.
- Аврал! - командую. - Все наверх! Снасти долой, рубить мачту!
Фукс рад стараться. Такую энергию проявил, что я просто удивился. Да
и то сказать: ломать - не делать, душа не болит.
Ну, и не успели мы оглянуться, пальма наша уже за бортом. Фукс прыг-
нул туда, я ему передал кое-какие ценности. Бросил спасательный круг,
компас вместе с нактоузом, пару весел, анкерок воды, из гардероба
кое-что...
А сам все на палубе, на "Беде". И вот чувствую, настает последняя ми-
нута: корма вздыбилась, корпус погружается, сейчас нырнет...
У меня слезы брызнули из глаз... И тут, знаете, я хватаю топор и
собственной рукой вырубаю кормовую доску с буквами...
Ну, а затем в воду и - к Фуксу на пальму. Сажусь верхом и наблюдаю,
как океан поглощает остатки моего многострадального судна.
И Фукс наблюдает. И вижу - у него тоже слезы на глазах.
- Ничего, - говорю, - не унывайте, мы еще с вами поплаваем. То ли еще
бывает...
Да. Ну, знаете, посмотрели еще на то место, где волны сомкнулись над
судном, и стали устраиваться. И, представьте, устроились не без удобств.
Конечно, после яхты чувствуется некоторый недостаток комфорта, но все
же самое необходимое было у нас. Установили компас, соорудили кое-как
парусишко из старой тельняшки, спасательный круг на ветку повесили, а
кормовую доску я вместо письменного стола приспособил.
В общем, все хорошо, вот только ногам мокро.
И вот однажды видим - сзади, за кормой, дымок. Я уж думал - опять тот
миноносец, но оказалось, что это просто "купец" - бродячий пароход под
английским флагом. Я не хотел просить помощи: как-нибудь, думаю, сам до-
берусь. Но тут так получилось.
Я, как заметил судно, сейчас же достал письменные принадлежности и
стал делать соответствующую запись в вахтенном журнале. А капитан этого
парохода, со своей стороны, заметив нас, взял подзорную трубу и, понят-
но, обнаружил не совсем блестящее положение нашего судна, если можно
назвать судном подобное сооружение.
Но он все же сомневался, идти ли на помощь, поскольку мы не проявляли
признаков паники и не подавали соответствующих сигналов...
Вот тут-то, понимаете, обстоятельства и сложились так, что он неожи-
данно изменил свое решение.
Я, видите ли, как раз в это время закончил запись и поставил свой
временный стол, так сказать, стоймя. И вот буквы блеснули. Капитан уви-
дел слово "Беда" и принял его за призыв на помощь или за сигнал
бедствия, что ли. Ну, повернул к нам, а полчаса спустя нас уже подняли
на борт, и мы с капитаном за чаркой рома обсуждали этот забавный слу-
чай...
Да. Пальму я ему подарил, он ее в салоне приказал поставить, весла,
компас тоже отдал, а себе оставил круг и кормовую надпись. Все-таки,
знаете, память.
Ну, посидели. Он рассказал, что идет в Канаду за лесом, потом о но-
востях поговорили, потом он ушел, а я остался еще почитать свежие новос-
ти.
Сижу, перелистываю газеты. Ну, что там в газетах? Больше все объявле-
ния, комиксы, утки, сплетни, всякая дезинформация... И вдруг - заголовок
на всю страницу: "Налет с воздуха... Преступник бежал!"
Я заинтересовался, понятно. Читаю и вижу - весь этот шум из-за Лома.
Он, оказывается, на своем змее снизился возле самой Фудзиямы. Тут, ко-
нечно, собралась толпа, змея разорвали в клочья, разобрали на память.
А змей-то ведь был из газет. Ну и взялась за это дело полиция. Обви-
нили Лома в незаконном провозе запрещенной литературы. Я не знаю, чем бы
это кончилось, но тут, к счастью, небо покрылось тучами, раздались глу-
хие подземные удары... Толпу охватила паника, и все разбежались в ужасе.
На склоне священной горы только и остались мой старший помощник Лом и
чины японской полиции.
Стоят, смотрят друг на друга. Земля под ними колеблется... Это, ко-
нечно, необычное состояние для поверхности нашей планеты, и у многих оно
вызывает различные проявления страха. Но Лом - он, знаете, всю жизнь на
борту, привык к качке... Ну, и не сумел надлежащим образом оценить гроз-
ную силу происходящего, пошел не спеша вверх по склону горы. А тут, по-
нимаете, как это говорится, "земля разверзлась", и широкая трещина легла
между беглецом и погоней. А затем все покрылось хлопьями сажи и мраком
неизвестности.
Полиция потеряла следы Лома и теперь ищет его. Но тщетно.
Глава XIX, в конце которой неожиданно появляется Лом и поет про себя
Вот, собственно, и все, что я узнал из газет. Но, знаете, и этого
достаточно, чтобы расстроиться. И так не сладко. Шутка ли! Судно поте-
рял, а тут еще товарищ и помощник попал в такую историю. Была бы яхта,
плюнул бы на Кусаки, пошел бы выручать Лома. А теперь жди, пока придем в
порт назначения. И оттуда надо как-то выбираться, и в кассе у нас с Фук-
сом не густо, и пароход идет медленно.
Я - к капитану.
- Нельзя ли, - говорю, - прибавить ходу?
- Рад бы, - отвечает тот, - да у меня кочегаров мало, не справляются,
еле пар держат.
Ну, знаете, я подумал, с Фуксом посоветовался, отдохнул еще денек, и
нанялись кочегарами. Жалованье, конечно, небольшое, но, во-первых, на
стол не тратиться, а во-вторых, за работой все-таки не так скучно, да и
пароход скорее пойдет...
Ну, встали на вахту.
Спецовки там не дают, а у нас только и осталось, что на себе. Ну,
разделись, в целях экономии остались в одних трусах. Это, впрочем, и
лучше: жара там в кочегарке. А вот с обувью плохо. Под ногами уголь, го-
рячий шлак, разуться - жарко, а обуться - жалко, последние ботинки погу-
бишь.
Но мы, знаете, не растерялись: взяли четыре ведра, налили воды, и
так-то славно получилось! Стоишь в них, в ведрах-то, как в калошах, а
если уголек какой упадет, только "пшик" - и все тут.
Я в кочегарке справлялся легко, мне не впервой, а Фукс, вижу, сдает.
Набил полную топку, уголь спекся корой, он его ковыряет лопатой.
- Эх, - говорю, - разве здесь лопатой что сделаешь? Здесь подломать
надо. Где лом?
И вот, поверите ли, слышу - за спиной кто-то глухо так:
- Есть Лом к вашим услугам!
Обернулся, смотрю - из кучи угля вылезает мой старший помощник Лом:
тощий, черный, небритый, но все же Лом собственной персоной. Я, знаете,
так и сел от неожиданности!..
Ну, понятно, облобызались. Фукс даже слезу проронил. Дочистили втроем
топки, уселись, и Лом рассказал о своих злоключениях.
В газете о нем все верно писали, кроме налета и злого умысла. Какой
там налет - просто ветром занесло. Да. Ну, а когда колебания почвы прек-
ратились, он спустился в город. Идет, боится, оглядывается по сторонам.
И куда ни посмотри - полицейские, куда ни повернись - шпик...
Может, знаете, если бы он сохранил спокойствие, удалось бы прос-
кользнуть незаметно, но тут столько нервных потрясений, ну и сдрейфил
парень, стал прибавлять шагу и сам не заметил, как пустился бегом.
Бежит, оглядывается. А за ним бегут шпики, жандармы, полицейские,
мальчишки, собаки, рикши, автомобили... Крик, гам, топот...
Ну, и куда тут податься? Он, знаете, вниз, к морю. Забрался в
угольную гавань, закопался в уголь и сидит. А тут как раз этот пароход
встал под погрузку. Грузят там по канатной дороге, цепляют прямо ковшом,
сколько захватят, а над пароходом ковш опрокидывается.
Вот, знаете, и захватило Лома. Только он очнулся, хотел выскочить из
ковша, думал, знаете, опять его ловят, а ковш уже поехал, потом перевер-
нулся, а Лом даже ахнуть не успел и - хлоп в бункер!
Пощупал руки, ноги - все цело; уйти некуда, дышать есть чем... Ну и
решил использовать вынужденное бездействие - выспаться хорошенько.
Закопался в уголь и заснул. Так и спал, пока не услышал моей команды.
Да. В общем, все к лучшему получилось. Экипаж "Беды" опять соединил-
ся, и мы стали строить планы возвращения. Тут и вахта подошла к концу, и
вот я поразмыслил: мы-то с Фуксом попали на пароход законным порядком,
как потерпевшие бедствие, а Лом - во-первых, "заяц", а во-вторых, вроде
беглого преступника. Кто его знает, этого капитана? Пока по-хорошему - и
он хорош, а узнает об этой истории, выдаст Лома властям, а потом выручай
его. Словом, я посоветовал.
- Сидите, - говорю, - тут. Вы теперь привыкши. Покушать мы вам прине-
сем, а вахту вместе будем стоять. Оно и нам полегче - все-таки тридцать
три процента экономии сил. Да так и безопаснее будет.
Ну, Лом согласился без споров.
- Только, - говорит, - скучновато будет. Там темно, а я теперь выс-
пался. Не знаю, чем заняться.
- Ну, - возражаю я, - это можно придумать. Стихи хорошо в темноте со-
чинять, или вот попробуйте до миллиона считать - это очень помогает от
бессонницы...
- А можно петь, Христофор Бонифатьевич? - спрашивает он.
- Да как вам сказать? - говорю. - Особенно я не рекомендовал бы, но
если нравится - пойте, только про себя.
Да. Ну, достояли вахту. Сменились. Лом назад в бункер полез, мы с
Фуксом - на палубу. Вдруг, смотрю, вылезают кочегары как ошпаренные.
Я спрашиваю.
- Что случилось?
- Да там, - отвечают они, - в бункере, какая-то нечисть завелась. Во-
ет, как сирена, а что воет - непонятно.
Ну, я понял сразу.
- Постойте, - говорю, - я спущусь, выясню, в чем там дело.
Спускаюсь, слышу - действительно, звуки ужасные: мелодия несколько
неопределенная, и слова не очень складные, но голос, голос... Не знаю,
как вам и передать. Я раз на Цейлоне слышал, как слоны трубят, так то
было райское пение.
Да. Прислушался я и понял, что это Лом поет.
Ну, полез в бункер, хотел отчитать его за несоблюдение осторожности.
И пока лез, догадался, что сам виноват: опять, знаете, неточно отдал
распоряжение. Всегда у меня с Ломом на этой почве недоразумения.
Лезу и слышу: Я старший помощник С корвета "Беда". Его поглотила
Морская вода. И вот я теперь На чужом корабле, Сижу, как преступник, На
жестком угле...
И ничего, знаете, не скажешь: действительно про себя поет, все вер-
но... Вот только насчет корвета он, конечно, несколько преувеличил. Ка-
кой там корвет!.. А впрочем, это своего рода украшение речи. В песне это
допускается. В рапорте, в рейсовом донесении, в грузовом акте, конечно,
такая неточность неуместна, а в песне - почему же? Хоть дредноутом назо-
ви, только солиднее звучать будет.
Я все-таки Лома остановил.
- Вы, - говорю, - не так меня поняли, дорогой. Вы лучше про нас пой-
те, только чтобы никто не слышал. А то как бы неприятностей не вышло.
Ну, замолчал он, согласился.
- Верно, - говорит, - вы разрешили, а я не подумал. Не стану я больше
петь, я уж лучше посчитаю...
Вылез я, успокоил кочегаров. ОБЪЯСНИЛ, что мол, это в топке огонь гу-
дел. Это и механик подтвердил.
- Бывает, - говорит, - такое явление.
Глава XX, в которой Лом и Фукс проявляют неосмотрительность в покуп-
ках, а Врунгель практически проверяет законы алгебры
И вот наконец прибыли мы в Канаду. Мы с Фуксом сошли, распрощались с
капитаном, а ночью и Лома контрабандным порядком переправили на берег.
Сели в тихой таверне, обсудили положение и соображаем, как дальше доби-
раться. Маршрут нас не смутил. Решили так: из Канады в Аляску, из Аляски
через Берингов пролив на Чукотку, а там мы дома, там уж как-нибудь...
В этой части план утвердили.
А вот средства передвижения заставили призадуматься. Тут зима, знае-
те, реки стали, снег кругом, железных дорог нет, на автомобиле не прое-
дешь. Пароходом - это надо ждать до весны...
Мы посоветовались и решили купить нарты, ну и там что попадется -
оленя или собак. Ну и разошлись промышлять кто куда...
Я за нартами отправился. Лом пошел искать оленя, а Фукс взялся собак
достать.
Нарты мне попались прочные, красивые, удобные. Лом несколько меньше
преуспел. Привел пятнистого оленя средней упитанности. Тут его специа-
листы осмотрели, освидетельствовали и дали характеристику: по рогам,
мол, олень первого класса, а по ногам ниже среднего - копыта узки.
Ну, мы решили попробовать. Запрягли. Не везет олень. По снегу еще
кое-как, а на реку, на лед вышли - наш олень шагу ступить не может. Ноги
так и разъезжаются.
Я вижу - надо бы подковать его, да подков нет.
И тут, знаете, пригодилась кормовая доска. Недаром я ее, значит, вез.
Отвинтили мы от нее медные буквы и теми же шурупами кое-как оленю к ко-
пытам приспособили. И помогло, знаете, но плохо. Правда, дрейф у оленя
стал поменьше, а хода все равно не прибавилось. Ленивая скотина попа-
лась!
Тут Фукс пришел со своей покупкой. Привел эдакую небольшую собачку с
острой мордочкой. По аттестату собачка - призовой вожак, передовой. Ну,
мы ее и решили запрягать по специальности, впередсмотрящим, так сказать.
Но это легко сказать. С оленем-то мы справились сразу: напялили ему
вместо хомута спасательный круг (тоже и круг пригодился, как видите; в
хорошем хозяйстве все в дело пойдет). А собака, знаете, не дается, куса-
ется, скалит зубы. Подика запряги такую!
Ну, кое-как все-таки обратали. Соорудили ей дугу, ввели насильно в
оглобли, отпустили...
Ну, доложу я вам, и началось представление! Олень бьет копытами, пот-
рясает рогами, собака воет, и животные, представьте, довольно резво пя-
тятся задом.
Я уже хотел так, задним ходом, и отправляться, но для опыта решил их
местами поменять. Хоть и говорится, что от перестановки слагаемых ре-
зультат не меняется, но это, знаете, в алгебре, а тут совсем другое де-
ло.
Ну, переставили, перепрягли.
И что бы вы думали? Припустил наш олень иноходью, только пятки свер-
кают.
И собака - за ним. Лязгает зубами, подвывает, однако тоже тянет, как
паровоз.
Мы с Ломом едва на нарты сумели вскочить, а Фукс - тот только и успел
ухватиться за веревку. С полмили так и проехался, вроде штормового яко-
ря.
Ну, доложу я вам, и гонка досталась! Лаг я с собой не взял, да и
пользоваться им на льду затруднительно. Однако, судя по береговым пред-
метам, скорость у нас была потрясающая. Селения мелькают, проносятся,
как в тумане, нарты прыгают по льду, в ушах свистит.
У оленя пар из ноздрей, копыта сверкают и так это ловко печатают:
"Б-Е-Д-А", как на "Ундервуде".
И собачка старается, скулит, подвывает, язык на сторону свернула, од-
нако тоже не отстает.
Словом, не успели оглянуться - граница Аляски. Тут шерифы с винтовка-
ми, с флагами...
Я, знаете, решил притормозить: неудобно пересекать границу без соблю-
дения формальностей. Кричу:
- Малый ход, стоп!
Куда там! Олень мой не смотрит, не слушает, несется как заводной.
Тут один шериф взмахнул платком, другие дали залп... Я думал - конец,
однако вижу - все благополучно. Понеслись дальше. И минут этак через
пять обгоняем упряжку, потом еще две упряжки, потом я уже и считать пе-
рестал - стольких пообгоняли. Те торопятся, а я рад бы потише ехать, да
не могу удержать свою пару... И вот открывается форт Юкон за поворотом.
Там народ столпился на льду. Машут, кричат, палят в воздух. Столько на-
роду собралось, что не выдержал лед, провалился.
Толпа раздалась к берегам, а у нас прямо по носу огромная полынья, и
мы с опасной скоростью приближаемся прямо к ней. Я вижу - дело плохо. Ну
и решился: накренил нарты набок, оглобли сломались, я - хлоп в снег со
всем экипажем, а олень мой с разгона прямо в воду, и с собакой, со всем.
Могли бы и утонуть, да спасательный круг не дал. Смотрю - плавают,
фыркают, отдуваются...
Тут благожелатели из публики принесли аркан, зачалили оленя за рога,
потянули... И, представьте, хваленые рога благородного животного отдели-
лись без всякого труда, а из-под них выглянули коротенькие рожки, на ма-
нер коровьих! Ну, эти, к счастью, прочно держались. За них вытащили всю
упряжку на лед. Олень мой встряхнулся, полизал в ноздрях, да как замычит
жалобно, как корова.
Я пригляделся, вижу - корова и есть, только без хвоста. Обманули Лома
в Канаде. И понятно, почему наш олень танцевал без подков, как корова на
льду. А вот откуда у него несвойственная этому животному резвость взя-
лась, я не сразу понял.
Однако специалисты-собачники и это мне разъяснили. Фукс тоже, оказы-
вается, попал впросак: ему вместо собаки молодого волчонка подсунули.
И вот заметьте, как интересно: волчонок сам по себе, как собака, ни-
чего не стоит - дрянь, а не собака; корова сама по себе не олень, а
вместе как славно получилось. Вот тут закон алгебры как раз подошел: ми-
нус на минус дает плюс, как говорится.
Ну, когда улеглись страсти, выяснилась и причина столь торжественной
встречи. У них там в этот день была зимняя гонка, и мы не думали, не га-
дали, а вышло так, что первое место заняли.
Глава XXI, в которой адмирал Кусаки сам помогает Врунгелю выпутаться
из весьма затруднительного положения
Дня три мы гостили в Юконе, сами отдохнули, дали животным отдохнуть.
Нам как гостям предоставили полную свободу, только взяли подписку, что
мы никуда из дома отлучаться не будем, и для верности двух детективов
поставили у крыльца. Ну, а потом запрягли мы свои нарты и тронулись в
путь. Юкон пролетели стрелой, выбрались в Берингов пролив и взяли курс
прямо на Чукотку. До острова Лаврентия хорошо проехали, а тут получилась
задержка. Поднялся шторм, взломало льдины, и мы перед трещиной застряли,
как на мели.
Разбили ледовый лагерь под торосом. Ждем, когда льды сойдут. Так бы
оно ничего, торопиться нам особенно некуда, и с питанием благополучно:
по дороге мы запаслись пеммиканом, рыбой, морожеными рябчиками. Ну,
опять же и от коровы молочко. Словом, с голоду не погибли бы, а вот с
холодом туго пришлось. Сидим, прижались друг к другу, дрожим. Особенно
Фукс страдал: борода у него обмерзла, вся в сосульках, ноет парень, жа-
луется. Лом тоже держится из последних сил...
Ну, я вижу, надо что-то придумывать. Сижу, размышляю о различных спо-
собах отопления. Дрова, уголь, керосин - это все нам не подходит... Ну,
вспомнил: как-то я был в цирке, там один гипнотизер пристальным взглядом
воду кипятил.
Вот бы, думаю, мне так! Воля у меня могучая, железная воля. Почему не
попробовать? Уставился на льдину - не кипит, не тает даже... Ну, я по-
нял, что все это ерунда, обман, просто цирковой номер. Ловкость рук или,
проще сказать, фокус... И только это слово вспомнил, блестящая идея за-
родилась в извилинах моего мозга.
Я схватил топор, выбрал подходящую глыбу льда, разметил, обработал
соответствующим образом и возвращаюсь к нашему лагерю.
- А ну-ка, товарищи, помогите мне установить фокус.
Лом поднялся, ворчит:
- Удивляюсь я на вас, Христофор Бонифатьевич: тут впору в сосульку
обратиться, а вы еще фокусами развлекаетесь.
Фукс тоже ропщет:
- Фокусы-покусы! В Красном море я в одних трусиках купался, и то было
жарко, а тут три пары надел, все равно никак не согреюсь. Вот это фокус
так фокус!
Ну, я прикрикнул на них:
- Отставить неуместные разговоры! Слушать команду! Поднять эту ледыш-
ку! Так держать! Пять градусов влево. Еще левее...
И вот, знаете, подняли творение моих рук, огромную ледяную линзу, на-
вели пучок лучей на лед, глядим - так и буравит, как в редьку, только
пар свистит. Навели на чайник - мгновенно закипел, даже крышка взлетела.
Вот каким образом и холод одолели. Живем. Привыкать стали, обжились так,
что и уезжать не хотелось. Волка пеммиканом кормим, корову - сеном. Сами
тоже сыты, не голодаем. А тут и льды сошлись.
Запрягли мы своих рысаков в последний раз и помчались прямым курсом
на Петропавловск.
Прибыли, высадились. Представились местным властям. Ну, должен ска-
зать, приняли нас великолепно. Тут, знаете, за нашим походом следили по
газетам, последнее время беспокоились, и, когда я рассказал, кто мы,
нас, как родных, обласкали: кормят, ухаживают, по гостям водят. Корову
мы расковали, сдали в колхоз по акту, волчонка ребятам в школу подарили
для живого уголка... Да что рассказывать... Век бы там гостить, так и то
мало.
Но тут, знаете, весна подошла, сломало льды, и мы затосковали по мо-
рю. Как утро - на берег. Когда на охоту - моржей пострелять, а то и
просто так - посмотреть на океан.
И вот однажды выходим все втроем, прогуливаемся. Фукс на сопку полез.
Вдруг слышу - кричит страшным голосом:
- Христофор Бонифатьевич, "Беда"!
Я думал, что случилось: или там камнем ногу придавило, или медведя
встретил, - мало ли что! Бросился на помощь. Лом тоже полез. А Фукс все
кричит:
- "Беда", "Беда"!
Взобрались мы к нему и, представьте, действительно видим - идет "Бе-
да" под всеми парусами.
Ну, бросились в город. А там уже готовятся к встрече... Мы - на прис-
тань. Нас пропустили, ничего. Однако смотрят уже несколько недоверчиво.
Я ничего не понимаю. Как же так, черт возьми! Ведь на моих глазах
"Беда" пошла ко дну. Да что глаза, глаза и обмануть могут. Но ведь есть
соответствующая запись в вахтенном журнале. А ведь это как-никак доку-
мент, бумага. И Фукс свидетель, а выходит так, что я дезертировал, что
ли, с судна в минуту опасности. "Ну, - думаю, - подойдут поближе, разбе-
ремся".
А подошла яхта - и вовсе стало непонятно. Смотрю - за рулем стоит
Лом, тут же рядом - Фукс, шкотовым. А у мачты - я и командую подходом.
"Да такого, - думаю, - не может быть! Может быть, это не я?" Пригля-
делся: нет, я. Тогда на берегу не я? Пощупал живот: нет, и на берегу
вроде я. "Что же это, - думаю, - раздвоение личности, что ли? Да нет,
ерунда все это, просто сон мне приснился..."
- Лом, - говорю, - ну-ка ущипните меня.
А Лом тоже сам не свой.