Подошло время жатвы. Урожай риса и ячменя был недурен. Правда, мы
ждали, что он будет лучше, но все же он оказался настолько обилен, что
теперь мы могли прокормить хоть пятьдесят человек. Мы получили урожай
сам-десят. Этого количества должно было с избытком хватить не только на
прокормление всей нашей общины до следующего урожая - с таким запасом
провианта мы могли смело пуститься в плавание и добраться до любого бе-
рега Южной Америки.
Куда же ссыпать весь рис и ячмень? Для этого нужны были большие кор-
зины, и мы тотчас же принялись их плести, причем испанец оказался искус-
нейшим мастером этого дела.
Теперь, когда у меня было достаточно мяса и хлеба для прокормления
ожидаемых гостей, я разрешил испанцу взять лодку и ехать за ними. Я
строго наказал ему не привозить ни одного человека, не взяв с него клят-
венного обещания, что он не только не сделает мне никакого зла, не напа-
дет на меня с оружием в руках, но, напротив, будет защищать меня от всех
неприятностей. Эту клятву они должны были изложить на бумаге, и каждый
должен был подписаться под ней.
В ту минуту я как-то забыл, что у испанцев, потерпевших крушение, не
было ни перьев, ни чернил.
С этими наставлениями испанец и старый дикарь отправились в путь на
той самой пироге, на которой они были привезены на мой остров.
Как весело мне было снаряжать их для этого плавания! Ведь за все
двадцать семь лет моего заключения на острове я впервые мог надеяться на
то, что вырвусь отсюда на волю. Я дал этим людям обильные запасы изюма и
хлеба, чтобы хватило для них и для наших будущих гостей.
Наконец я усадил их в пирогу и пожелал им доброго пути. Прощаясь, я
условился с ними, что, когда они будут везти в своей пироге испанцев,
они поднимут флаг в открытом море, чтобы я мог издали признать их пиро-
гу.
Отчалили они при свежем ветре в день полнолуния, в октябре. К сожале-
нию, я не могу указать более точную дату, так как, потеряв однажды вер-
ный счет дней и недель, я уже не мог восстановить его.
Прошло довольно много времени после отъезда моих путешественников. Я
поджидал их со дня на день. Мне казалось, что они запаздывают, что уже
дней восемь назад им следовало бы вернуться на остров. Вдруг произошел
один непредвиденный случай, какого еще никогда не бывало за все годы мо-
его пребывания на острове.
Как-то на рассвете, когда я еще спал крепким сном, вбегает ко мне
Пятница и громко кричит:
- Едут! Едут!
Я вскочил, мигом оделся, перелез через ограду и выбежал в рощу (кото-
рая, к слову сказать, так разрослась, что в ту пору ее можно было, ско-
рее, назвать лесом).
Я до такой степени забыл об опасности, что, против обыкновения, не
захватил с собою никакого оружия. Я был твердо уверен, что это возвраща-
ется испанец со своими друзьями.
Каково же было мое удивление, когда я увидел в море, милях в пяти от
берега, незнакомую лодку с треугольным парусом! Лодка держала курс прямо
на остров и, подгоняемая сильным попутным ветром, быстро приближалась.
Шла она не со стороны материка, а от южной оконечности острова.
Словом, это была совсем не та лодка, которую мы столько дней ожидали.
На всякий случай надо было подготовиться к обороне.
Я предложил Пятнице спрятаться в роще и внимательно проследить за на-
ходящимися в лодке людьми, так как нам неизвестно, враги они или друзья.
Затем я вернулся домой, захватил подзорную трубу и при помощи лестницы
взобрался на вершину горы, чтобы, не будучи замеченным, осмотреть всю
окрестность; так поступал я всегда, когда опасался нападения врагов.
Не успел я взобраться на гору, как тотчас же увидел корабль.
Он стоял на якоре у юго-восточной оконечности острова, милях в восьми
от моего жилья. От берега до него было не более пяти миль.
Корабль был, несомненно, английский, да и лодка, как я теперь мог
убедиться, оказалась английским баркасом.
Не могу выразить, какие разнообразные чувства вызвало во мне это отк-
рытие!
Моя радость при виде корабля, притом английского, радость ожидания
близкой встречи с моими соотечественниками (значит, с друзьями) была вы-
ше всякого описания.
Вместе с тем какая-то тайная тревога, которую я не мог объяснить,
заставляла меня быть настороже.
Прежде всего я задал себе вопрос: ради чего английский купеческий ко-
рабль зашел в эти места, лежавшие, как мне было известно, в стороне от
всех торговых путей англичан? Я знал, что его не могло пригнать бурей,
так как за последнее время не было бурь. Если даже на корабле действи-
тельно находились англичане, мне все-таки не следовало до поры до време-
ни показываться им на глаза, так как было весьма вероятно, что они яви-
лись сюда не с добром. Уж лучше мне и впредь оставаться на острове, чем
довериться подозрительным людям и очутиться в руках каких-нибудь разбой-
ников или убийц!
Стоя на горе, я продолжал следить за приближавшейся к острову лодкой.
Вдруг она сделала крутой поворот и пошла вдоль берега по направлению
к бухточке, где я когда-то приставал с плотами. Очевидно, сидевшие в
лодке высматривали, где бы лучше пристать. Они не заметили бухточки, а
причалили в другом месте, в полумиле от нее.
Я был счастлив, что они высадились именно там, ибо, если бы они вошли
в бухточку, они очутились бы, так сказать, у порога моего жилья и - кто
знает! - может быть, выгнали бы меня из моей крепости и разграбили бы
все, что там было.
Люди вышли на берег, и я мог убедиться, что это действительно англи-
чане, по крайней мере большинство из них. Одного или двух я, правда,
принял за голландцев, но я ошибся, как оказалось потом. Всех было один-
надцать человек.
Трое из них были, очевидно, привезены сюда в качестве пленников, по-
тому что я не заметил при них никакого оружия и мне показалось, что у
них связаны ноги. Я видел, как пять человек, выскочившие на берег первы-
ми, вытаскивали их из лодки.
Один из пленников, видимо, о чем-то просил: движения его рук выражали
и страдание, и мольбу, и отчаяние. Очевидно, он совсем потерял голову.
Двое других тоже умоляли о чем-то и тоже воздевали руки к небу, но, в
общем, были как будто спокойнее и не так бурно выражали свое горе.
Я смотрел на них и ничего не понимал. Вдруг Пятница крикнул мне:
- О Робин Крузо! Смотри: белые человеки тоже кушают человеков, как
дикие!
- Ты с ума сошел, Пятница! - сказал я ему. - Неужели ты думаешь, что
они их съедят?
- Конечно, съедят, - отвечал он.
- Нет, нет, Пятница, ты ошибаешься, - возразил я. - Боюсь, что они их
убьют, но можешь быть уверен, что есть их они не станут.
Я все еще не понимал, что происходит перед моими глазами, но весь
дрожал от ужаса при мысли о том, что сейчас совершится кровавое дело.
Мне даже показалось, что один из разбойников занес над головою своей
жертвы какое-то оружие, вроде тесака или шпаги.
Вся кровь застыла у меня в жилах: я был уверен, что несчастный сва-
лится мертвым. Как я жалел в ту минуту, что со мной нет испанца и стари-
ка дикаря!
Я заметил, что ни у кого из разбойников не было с собой ружья.
"Хорошо бы, - подумал я, - подкрасться к ним теперь, выстрелить в
упор и освободить этих пленников".
Но обстоятельства сложились иначе.
Разбойники, очевидно, не имели намерения убивать своих пленников.
Застращав их и поиздевавшись над ними, злодеи разбежались по острову,
желая, вероятно, осмотреть местность, где они очутились.
Пленников они оставили на присмотр двух своих товарищей. Но те, долж-
но быть, были пьяны: как только остальные ушли, оба они забрались в лод-
ку и мгновенно уснули.
Таким образом, пленники остались одни. Но вместо того чтобы вос-
пользоваться предоставленной им свободой, они сидели на песке, озираясь
по сторонам в безысходном отчаянии.
Это напомнило мне первый день моего пребывания на острове. Точно так
же и я сидел тогда на берегу, дико озираясь кругом, и тоже считал себя
погибшим. Я был уверен тогда, что меня растерзают хищные звери, вскараб-
кался на дерево и провел там всю ночь. Вообще нет таких ужасов, которые
не мерещились бы мне в первое время. А между тем как безмятежно прожил я
все эти годы! Но ничего этого я тогда не предвидел.
Так точно и эти трое несчастных приходили в отчаяние, не зная, что
избавление близко.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Робинзон встречается с капитаном английского судна
Разбойники прибыли на остров во время прилива. Покуда они глумились
над пленниками, которых они привезли, а потом бродили по незнакомому
острову, прошло очень много времени: начался отлив, и лодка очутилась на
мели.
В ней, как уже сказано, оставалось два человека, которые вскоре усну-
ли.
Через час один из них проснулся и, увидев, что лодка стоит на земле,
попробовал протащить ее к воде по песку, но не мог. Тогда он стал звать
остальных. Те прибежали и принялись помогать ему, но лодка была такая
тяжелая, а песок был такой мокрый и рыхлый, что у них не хватило силы
спустить ее на воду.
Тогда они, как истые моряки - а моряки, как известно, самый беззабот-
ный народ во всем мире и никогда не думают о будущем, - бросили лодку и
снова ушли гулять. Перед тем как уйти, один из них громко сказал друго-
му:
- Да брось ее, Джек! Охота тебе руки мозолить! Вот будет прилив, она
и всплывет.
Это было сказано по-английски. Значит, они и вправду были мои земля-
ки.
Покуда они не ушли, я то сидел, притаившись, за оградой крепости, то
наблюдал за ними с вершины холма.
До начала прилива оставалось не меньше десяти часов.
Значит, все это время их лодка пролежит на песке.
Вечером, когда станет темно, я выйду из своего тайника, подкрадусь к
этим матросам поближе, буду следить за каждым их поступком, за каждым
движением, и, может быть, мне даже удастся подслушать, о чем они будут
говорить.
А пока не стемнело нужно было готовиться к бою. Теперь у меня был бо-
лее сильный и опасный противник, чем прежде, и готовиться следовало бо-
лее тщательно.
Я долго возился с ружьями, чистил и заряжал их, а потом приказал Пят-
нице, который к этому времени сделался под моим руководством очень мет-
ким стрелком, вооружиться с ног до головы. Я взял себе два охотничьих
ружья, а ему дал три мушкета. Остальное оружие мы тоже распределили меж-
ду собою.
Нужно сказать, что в этих доспехах у меня был очень воинственный вид.
На мне была моя грубая куртка из козьего меха и огромная мохнатая шапка,
у бедра торчала обнаженная сабля, за поясом были два пистолета, на каж-
дом плече по ружью.
Как уже сказано, я решил не предпринимать ничего, пока не стемнеет.
Но часа в два, когда солнце стало припекать особенно сильно, я заметил,
что матросы ушли в лес и не вернулись. Вероятно, их сморила жара, и они
уснули в тени.
Их пленникам было не до сна. Несчастные понуро сидели под каким-то
громадным деревом, удрученные своей горькой участью. Расстояние между
ними и мной было не больше четверти мили.
Их никто не стерег, и я решил, не дожидаясь вечера, пробраться к ним
и побеседовать с ними. Мне не терпелось узнать, что они за люди и почему
они здесь. Я отправился к ним в том диковинном наряде, который я только
что описал. За мною по пятам шагал Пятница. Он тоже был вооружен с голо-
вы до ног, хотя и не казался таким страшилищем, как я.
Я подошел к трем пленникам совсем близко (они сидели ко мне спиной и
не могли видеть меня) и громко спросил их по-испански:
- Кто вы такие, сеньоры?
Они вздрогнули от неожиданности, но, кажется, перепугались еще
больше, когда увидели, какое страшилище к ним подошло. Никто из них не
ответил ни слова, и мне показалось, что они собираются убежать от меня.
Тогда я заговорил по-английски.
- Джентльмены, - сказал я, - не пугайтесь. Может быть, вы найдете
друга там, где меньше всего ожидаете встретить его. Я англичанин и хочу
вам помочь. Вы видите: нас только двое; у нас есть оружие и порох. Гово-
рите же прямо: чем мы можем облегчить вашу участь, какое с вами случи-
лось несчастье?
- Наших несчастий так много, что описывать их было бы слишком долго,
- ответил один пленник, - между тем наши мучители близко и каждую минуту
могут явиться сюда. Но вот вам вся наша история в коротких словах. Я ка-
питан корабля; мой экипаж взбунтовался. Я всегда любил своих матросов, и
они любили меня. Под моей командой им жилось превосходно. Но их сбила с
толку шайка негодяев, которая завелась у меня на судне в последнее вре-
мя. Эти негодяи убедили их стать пиратами - морскими разбойниками, чтобы
грабить и жечь корабли. Товарищи мои, которых вы видите здесь (один -
мой помощник, другой - пассажир), едва упросили этих людей не убивать
нас, и наконец они согласились, с тем условием, что высадят нас троих на
каком-нибудь пустынном берегу. Так они и сделали. Мы были уверены, что
нас ожидает здесь голодная смерть, - мы считали эту землю необитаемой.
Теперь же оказалось, что здесь живут люди, готовые самоотверженно спасти
нас от смерти.
- Где эти злодеи? - спросил я. - Куда они пошли? В какую сторону?
- Они лежат под теми деревьями, сэр, - отвечал капитан, указывая на
ближний лесок. - Сердце у меня замирает от страха: я боюсь, что они уви-
дели вас и слышат, о чем мы сейчас говорим. Если так, мы пропали! Они
убьют нас всех, не пощадят никого.
- Есть у них ружья? - спросил я.
- Только два, да еще одно, которое они оставили в лодке.
- Отлично! - сказал я. - Остальное я беру на себя. Все они спят, и
нам было бы нетрудно подкрасться к ним и перебить их всех, но не лучше
ли захватить их живыми? Может быть, они одумаются, перестанут разбойни-
чать и сделаются честными людьми.
Капитан сказал, что среди них есть два опасных злодея, которые и на-
чали бунт; едва ли нужно щадить их, но, если избавиться от этих двоих,
остальные, он уверен, раскаются и снова вернутся к своей прежней работе.
Я попросил его указать мне этих двоих. Он ответил, что вряд ли узнает
их на таком большом расстоянии, но при случае, конечно, укажет.
- Вообще я и мои товарищи, - сказал он, - готовы подчиняться вам во
всем. Мы отдаем себя в полное ваше распоряжение. Каждый ваш приказ будет
для нас законом.
- Если так, - сказал я, - отойдемте подальше, чтобы они не увидели
нас и не подслушали нашей беседы. Пускай себе спят, а мы покуда решим,
что нам делать.
234 Все трое встали и пошли за мной. Я провел их в лесную чащу и там,
обращаясь к капитану, сказал:
- Я попытаюсь спасти вас, но прежде поставлю вам два условия...
Он не дал мне договорить.
- Я принимаю любые условия, сэр, - сказал он. - Если вам посчастли-
вится отнять у злодеев мой корабль, распоряжайтесь мною и моим кораблем,
как вам вздумается. Если же ваш замысел вам не удастся, я останусь тут
вместе с вами и буду до конца моих дней вашим усердным помощником.
Такое же обещание дали и его товарищи.
- Хорошо, - сказал я, - вот мои два условия. Во-первых, пока вы не
перейдете к себе на корабль, вы забудете, что вы капитан, и станете
беспрекословно подчиняться каждому моему приказанию. И, если я дам вам
оружие, вы ни при каких обстоятельствах не направите его ни против меня,
ни против моих близких и возвратите его мне по первому требованию.
Во-вторых, если вам будет возвращен ваш корабль, вы доставите на нем в
Англию меня и моего друга.
Капитан поклялся мне всеми клятвами, какие только, может придумать
человеческий ум, что оба мои требования будут свято выполнены им и его
товарищами.
- И не потому только, - прибавил он, - что я признаю эти требования
вполне основательными, но, главное, потому, что я обязан вам жизнью и до
самой своей смерти буду считать себя вашим должником.
- В таком случае, не будем медлить, - сказал я. - Вот вам три мушке-
та, вот порох и пули. А теперь говорите, что, по-вашему, нам следует
предпринять.
- Благодарю вас, что вы обращаетесь ко мне за советом, - сказал капи-
тан, - но могу ли я советовать вам? Вы наш начальник, ваше дело приказы-
вать, наше - повиноваться.
- Мне кажется, - сказал я, - что нам легче всего будет расправиться с
ними, если мы неслышно подкрадемся, пока они спят, и выстрелим в них
сразу из всех наших ружей. Кому суждено быть убитым, тот будет убит. Ес-
ли же те, что останутся живы, сдадутся и попросят пощады, их можно бу-
дет, пожалуй, помиловать.
Капитан робко возразил, что ему не хотелось бы проливать столько кро-
ви и что, если можно, он предпочел бы воздержаться от подобной жестокос-
ти.
- Из этих людей, - прибавил он, - только двое неисправимые негодяи,
они-то и подстрекали к злодейству других. Если они от нас ускользнут и
вернутся на корабль, мы пропали, потому что они нагрянут сюда и перебьют
нас всех.
- Значит, нужно принять мой совет, - сказал я. - Вы сами видите, что
мы вынуждены быть жестокими: для нас это единственное средство спастись.
Но видно было, что капитану очень не хочется убивать и калечить такое
множество спящих людей, хотя эти люди и обрекли его на голодную смерть.
Заметив это, я сказал ему, чтобы он с товарищами шел вперед и распо-
ряжался как знает.
Пока у нас шли эти переговоры, пираты начали просыпаться. Из лесу до-
неслись их голоса. Я увидел, что двое из них уже стоят на ногах, и спро-
сил капитана, не эти ли зачинщики бунта.
- Нет, - отвечал он, - эти люди были верны своему долгу до последней
минуты и примкнули к зачинщикам под влиянием угроз.
- Так пусть себе уходят, - сказал я, - не будем им мешать. Видно, са-
ма судьба позаботилась о том, чтобы спасти невиновных от пули. Но пеняй-
те на себя, если вы дадите уйти остальным. Они схватят вас, и вам не бу-
дет пощады.
Эти слова пробудили в капитане решимость. Он и его товарищи схватили
ружья, заткнули за пояс пистолеты и ринулись вперед.
Один из матросов обернулся на шум шагов и, увидев в руках у своих
пленников оружие, поднял тревогу.
Но было уже поздно: в ту самую секунду, как он закричал, грянуло два
выстрела. Стрелявшие не дали промаха: один человек был убит наповал,
другой тяжело ранен. Он, однако, вскочил на ноги и стал звать на помощь.
Но тут к нему подошел капитан.
- Поздно! - сказал он. - Теперь уж тебя никто не спасет. Вот тебе
награда за предательство!
С этими словами он поднял мушкет и так сильно ударил предателя прик-
ладом по голове, что тот замолчал навеки.
Теперь, не считая трех человек, которые, вероятно, зашли в другую
часть леса, у нас оставалось только три противника, из которых один был
легко ранен. В это время подошли и мы с Пятницей. Враги увидели, что им
не спастись, и стали просить пощады. Капитан ответил, что он готов пода-
рить им жизнь, если они на деле докажут ему, что раскаиваются в своем
вероломстве, и поклянутся, что помогут ему овладеть кораблем. Они упали
перед ним на колени и стали горячо уверять его в своем чистосердечном
раскаянии.
Капитан поверил их клятвам и заявил, что охотно дарует им жизнь. Я не
возражал против этого, но потребовал, чтобы пленников связали по рукам и
ногам.
Как только переговоры закончились, я приказал Пятнице и помощнику ка-
питана сбегать к баркасу и снять с него парус и весла.
Вскоре вернулись и те три матроса, которые бродили по острову. Они
забрели далеко и теперь прибежали, услыхав наши выстрелы.
Когда они увидели, что капитан из их пленника сделался их победите-
лем, они даже не пытались сопротивляться и беспрекословно дали себя свя-
зать.
Таким образом, победа осталась за нами.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Схватка с пиратами
Теперь, на свободе, я мог подробно рассказать капитану обо всех своих
приключениях и бедствиях и расспросить его о тех печальных событиях,
вследствие которых он потерял свой корабль.
Я начал первый. Я рассказал ему всю историю моей жизни за последние
двадцать семь лет. Он слушал с жадным вниманием и во время моего расска-
за не раз выражал изумление перед моим трудолюбием и мужеством, давшими
мне возможность избавиться от неминуемой смерти.
Теперь, когда он узнал все подробности моей жизни на необитаемом ост-
рове, я пригласил его и его спутников к себе в крепость, куда мы вошли
моим обычным путем, то есть по приставной лестнице. Я предложил моим
гостям обильный ужин, а затем показал им свое домашнее хозяйство со все-
ми хитроумными приспособлениями, какие были сделаны мною за долгие, дол-
гие годы моего одиночества.
Все, что эти люди увидели здесь, показалось им чудом. Все, что я
рассказывал им о себе, они слушали, как волшебную сказку. Но больше все-
го поразили их построенные мною укрепления и то, как искусно было скрыто
мое жилье в чаще густого леса. Так как деревья растут здесь гораздо
быстрее, чем в Англии, моя рощица за двадцать лет превратилась в дрему-
чий лес. Пробраться к моему дому можно было только по извилистой узкой
тропе, которую я оставил при посадке деревьев.
Я объяснил капитану, что эта крепость-главная моя резиденция, но что,
как у всех королей, у меня вдали от столицы есть летний дворец, который
я тоже изредка удостаиваю своим посещением.
- Я, конечно, охотно покажу вам его, - сказал я, - но теперь нам
предстоит более важное дело: надо подумать о том, как отнять у врагов
ваш корабль.
- Ума не приложу, что нам делать, - сказал капитан. - На корабле ос-
талось еще двадцать шесть человек. Все они замешаны в бунте, то есть в
таком преступлении, за которое, по нашим законам, полагается смертная
казнь. Пиратам отлично известно, что, если они сдадутся нам, они тотчас
по возвращении в Англию будут вздернуты на виселицу. Так как им нечего
терять, они будут защищаться отчаянно. А при таких условиях нам, с наши-
ми слабыми силами, невозможно вступать с ними в бой.
Я призадумался. Слова капитана казались мне вполне основательными.
Нужно было возможно скорее придумать какой-нибудь решительный план. Вся-
кое промедление грозило нам гибелью: с корабля могла прибыть новая шайка
пиратов и перерезать нас всех. Лучше всего было бы хитростью заманить их
в ловушку и напасть на них врасплох. Но как это сделать? Они могли с ми-
нуты на минуту пожаловать сюда.
- Наверное, - сказал я капитану, - там, на корабле, уже стали трево-
житься, почему так долго не возвращается лодка. Скоро они пожелают уз-
нать, что сталось с посланными на берег матросами, и отправят к нам дру-
гую лодку. На этот раз в лодке прибудут вооруженные люди, и тогда мы не
справимся с ними.
Капитан вполне согласился со мной.
- Раньше всего, - продолжал я, - мы должны позаботиться о том, чтобы
разбойники не могли увести свой баркас обратно, а для этого надо сделать
его непригодным для плавания, то есть продырявить его дно.
Мы тотчас же поспешили к баркасу. Это была большая лодка с крутыми
бортами. В баркасе оказалось много всякого добра. Мы нашли там кое-какое
оружие, пороховницу, две бутылки - одну с водкой, другую с ромом, нес-
колько сухарей, большой кусок сахару (фунтов пять или шесть), завернутый
в парусину. Все это было мне весьма кстати, особенно водка и сахар: ни
того, ни другого я не пробовал уже много лет.
Сложив весь этот груз на берегу и захватив с собой весла, мачту, па-
рус и руль, мы пробили в дне баркаса большую дыру. Таким образом, если
бы враги оказались сильнее нас и нам не удалось бы с ними справиться, их
баркас все же остался бы в наших руках, и, сказать по правде, на это я
рассчитывал больше всего.
Признаюсь, я не слишком верил, что нам посчастливится отнять у пира-
тов корабль. "Но пусть они оставят нам баркас, - говорил я себе. - Почи-
нить его ничего не стоит, а на таком судне я легко доберусь до Подвет-
ренных островов. По дороге могу даже посетить моего испанца и его сооте-
чественников, томящихся среди дикарей".
После того как мы общими силами втащили баркас на такое высокое мес-
то, куда не достигает прилив, мы присели отдохнуть и посоветоваться, что
же нам делать дальше.
Вдруг с корабля мы услышали пушечный выстрел. На корабле замахали
флагом. Это был, очевидно, призывный сигнал для баркаса.
Немного погодя грянуло еще несколько выстрелов, флагом махали не пе-
реставая, но все эти сигналы оставались без ответа: баркас не двигался с
места. Наконец с корабля спустили шлюпку (все это нам было отлично видно
в подзорную трубу). Шлюпка направилась к берегу, и, когда она подошла
ближе, мы увидели, что в ней не меньше десяти человек, вооруженных
ружьями.
От корабля до берега было около шести миль, так что мы могли не торо-
пясь рассмотреть людей, сидевших в шлюпке. Нам даже были видны их лица:
течением шлюпку отнесло немного восточнее того места, куда причалил бар-
кас, а гребцам, видимо, хотелось пристать именно к этому месту, и потому
некоторое время им пришлось идти вдоль берега, неподалеку от нас. Тог-
да-то мы и могли хорошо рассмотреть их. Капитан узнавал каждого из них и
о каждом сообщал мне свое мнение.
По его словам, между ними были три очень честных матроса; он был уве-
рен, что их втянули в бунт против их воли, при помощи угроз и насилия,
но зато боцман и все остальные - отпетые злодеи и разбойники.
- Боюсь, что нам с ними не справиться, - прибавил капитан. - Все это
отчаянный народ, и теперь, когда они узнают, что мы еще сопротивляемся,
они не дадут нам пощады. Страшно подумать, что они сделают с нами!
Я усмехнулся и ответил ему:
- Почему вы говорите о страхе? Разве мы имеем право бояться? Ведь что
бы ни ожидало нас в будущем, все будет лучше нашей нынешней жизни, и,
следовательно, всякий выход из этого положения - даже смерть - мы должны
считать избавлением. Вспомните хотя бы о том, что я пережил здесь одино-
чество. Легко ли двадцать семь лет быть отрезанным от мира? Неужели вы
не находите, что мне стоит рискнуть жизнью ради свободы? Нет, - продол-
жал я, - опасность не смущает меня. Меня смущает другое.
- Что? - спросил он.
- Да то, что, как вы говорите, в числе этих людей есть три или четыре
честных матроса, которых мы должны пощадить. Будь они все злодеями, я бы
ни на миг не усомнился, что имею право уничтожить их всех. А в том, что
мы расправимся с ними, я совершенно уверен, потому что всякий, кто сту-
пит на этот остров, окажется в нашей власти, и от нас будет зависеть,
убить его или даровать ему жизнь.
Я говорил громким голосом, с веселым лицом. Моя уверенность в победе
передалась капитану, и мы горячо принялись за дело.
Еще раньше, когда с корабля стали спускать шлюпку, мы позаботились о
том, чтобы запрятать наших пленников подальше. Двоих, которые казались
капитану наиболее опасными, я отправил под конвоем Пятницы и помощника
капитана в пещеру. Из этой тюрьмы было нелегко убежать; даже если бы им
и удалось каким-нибудь чудом перебраться через обе ограды, они заблуди-
лись бы в дремучем лесу, окружающем крепость. Сюда не могли донестись
голоса их сообщников, и отсюда было невозможно увидеть, что происходит
на острове. Здесь их снова связали, но Пятница все же хорошо накормил их
и зажег для них в пещере несколько наших самодельных свечей, а помощник
капитана объявил им, что, если они будут вести себя смирно, через день
или два им предоставят свободу.
- Но, - прибавил он, - если вы вздумаете бежать, вас при первой же
попытке пристрелят без всякой пощады.
Они обещали терпеливо переносить свое заключение и горячо благодарили
за то, что их не оставили без пищи и света.
С четырьмя остальными пленниками обошлись не так строго. Правда, дво-
их мы оставили до поры до времени связанными, так как капитан не ручался
за них, но двух других я даже принял на службу по особой рекомендации
капитана. Оба они дали мне клятву, что будут служить мне верой и прав-
дой.
Итак, считая этих двух матросов и капитана с двумя его товарищами,
нас было теперь семеро хорошо вооруженных людей, и я не сомневался, что
мы без труда управимся с теми десятью молодцами, которые должны были
сейчас приехать. Тем более, что среди них, по словам капитана, были
честные люди, которых, как он утверждал, нам было не трудно перетянуть
на свою сторону.
Подойдя к острову в том месте, где стоял их баркас, матросы причали-
ли, вышли из шлюпки и вытащили ее на берег, чему я был очень рад. Приз-
наться, я боялся, что они из предосторожности станут на якорь, не доходя
до берега, и что два или три матроса останутся караулить шлюпку, - ведь
тогда мы не могли бы ее захватить.
Выйдя на берег, они прежде всего побежали к своему баркасу.
Легко представить себе их изумление, когда они увидели, что с него
убраны все снасти, что весь груз исчез, а в днище зияет большая дыра.
Они столпились вокруг баркаса и долго толковали друг с другом, горячо
обсуждая, как могло случиться с их лодкой такое несчастье, а потом при-
нялись громко кричать, созывая товарищей. Но никто не откликнулся.
Тогда они стали в круг и по команде дали залп из всех своих ружей.
Лесное эхо подхватило их выстрел и повторило его несколько раз. Но и это
ни к чему не привело: сидевшие в пещере не могли услышать выстрела; те
же, что были при нас, хоть и слышали, но не посмели откликнуться.
Между тем пираты, убедившись, что все их призывы остаются без откли-
ка, страшно перепугались и решили тотчас же вернуться к себе на корабль
и сообщить остальным, что в баркасе продырявлено дно, а люди, прибывшие
на остров, убиты, так как иначе они непременно откликнулись бы.
Капитан, который до сих пор все еще надеялся, что нам удастся захва-
тить корабль, теперь окончательно упал духом.
- Все пропало! - сказал он тоскливо. - Как только на корабле станет
известно, что матросы, прибывшие на остров, исчезли, новый капитан от-
даст приказание сниматься с якоря, и тогда прощай мой корабль!
Но вскоре случилось событие, которое еще сильнее испугало капитана.
Не прошло и десяти минут, как мы увидели, что отчалившая от берега
шлюпка вдруг повернула назад и снова направляется к нашему острову.
Должно быть, по пути матросы потолковали друг с другом, и у них явился
какой-то новый план.
Мы молча наблюдали за ними.
Причалив к берегу, они оставили в шлюпке трех человек, а остальные
семеро взбежали вверх по гористому берегу и отправились в глубь острова
- очевидно, искать пропавших. Это сильно встревожило нас.
Если нам даже удастся захватить семерых, вышедших на берег, наша по-
беда будет совершенно бесплодна, так как мы упустим шлюпку с тремя ос-
тальными. А те, вернувшись на корабль, расскажут товарищам о происшедшем
несчастье, и корабль тотчас же снимется с якоря и будет потерян для нас
навсегда.
Что было делать? Нам не оставалось ничего больше, как терпеливо выжи-
дать, чем все это кончится. После того как семеро матросов вышли на бе-
рег, шлюпка с тремя остальными отошла на большое расстояние от берега и